– Я помню все, – обнял его Фидель, и из его глаз тоже хлынули слезы.
– Выполни свое обещание, – попросил аргентинец друга…
* * *
Выполнение этого обещания на тот момент было лучшим решением для них обоих, для двух героев, которых народ Кубы любил одинаково горячо, но за разное, даже противоположное. Че за то, что он, оседлав своего Росинанта, бросал боевой клич, призывал их к вечной борьбе, гарантируя победу или смерть. Он видел в них таких же бесстрашных герильерос, как он сам. Он не простил бы им малодушия, как не простил бы себе предательства…
Фиделя любили за другое. Он видел в них и слабости, чаяния, надежду на мир и воссоединение с семьями, а готовность жертвовать своими жизнями для защиты завоеваний революции воспринимал лишь как временную меру. Они оба провозгласили лозунг «Победа или смерть!». Фидель, в отличие от Че, был убежден, что два эти понятия альтернативны и ни при каких обстоятельствах не могут стать равнозначными для его народа. Че же не сомневался, что смерть в их случае тоже является победой. Кастро не уставал повторять их общий лозунг, но высшей задачей для него стало выживание кубинцев.
Последующие события подтвердили, что для Че, ставшего узником боливийских рейнджеров и агентов ЦРУ, не оставалось ничего, кроме героической смерти мученика, и он принял ее, как единственно возможную победу в условиях постыдного плена. Возможно, поэтому некоторые сердобольные старухи увидели в образе расстрелянного аргентинца, тело которого победители выставили напоказ, лик святого Христа. Смерть победивший смертью, живущий в вечной памяти Че не был святым, но пророком революции он был наверняка. Все, что он пытался осуществить в Бельгийском Конго и в Боливии, спустя небольшой промежуток времени случилось в Анголе и Колумбии. Географически он ошибся совсем чуть-чуть.
Фидель хорошо помнил, как познакомился с тогда еще свежевыбритым аргентинским доктором Че, женатым на перуанской марксистке из «Союза за американскую революцию» Хильде Гадеа. Как потом вспоминал Че, в те времена, как, впрочем, и позднее, всерьез он думал только о революции и никак не о женитьбе, но соображения порядочности сделали из него законного супруга беременной перуанки.
С Фиделем аргентинца познакомил Рауль. Тот, первый, разговор тоже длился долго. Они доверились друг другу, как братья. Че рвался в экспедицию на Кубу свергать диктатуру Батисты. Он просил Фиделя поверить ему и принять в отряд в качестве врача. Лекарь в таком рискованном деле – незаменимая фигура, но в этом аргентинце так явственно проявлялась бурлящая кровь и распознавался необузданный нрав, что не надо было быть провидцем, чтобы предположить – это вечный путешественник, неутомимый странник, чуждый любой форме оседлости. Он не просто легок на подъем. Устремляясь в путь, он отвергает привалы. А перед дальней дорогой выдвигает условия и настаивает на обещании, выполнение которого позволит ему вновь тронуться в путь.