— Что случилось с твоим платьем?
Уиннифред покачала головой:
— Он не сердится. Потом объясню.
Лилли, кажется, хотела возразить, но удовлетворилась насупленными бровями, прежде чем отпустить руку Уиннифред и сесть самой.
Гидеон расположился во главе стола и оглядел свою исходящую паром тарелку.
— Выглядит и пахнет восхитительно, мисс Айлстоун.
Уиннифред понимающе улыбнулась и подождала, когда он попробует на вкус. Гидеон поддел вилкой яйца и положил в рот. Глаза его удивленно округлились, затем закрылись в явном удовольствии.
— Святители небесные, — пробормотал он с полным ртом.
Прожевал, проглотил, взял на вилку еще, побольше.
Лилли улыбнулась и покраснела.
— Я рада, что вам нравится, милорд.
Гидеон кивнул, но дождался, когда проглотит, прежде чем снова заговорить:
— Необыкновенно. Совершенно необыкновенно. Что вы сюда положили?
— Щепотку этого, капельку того — сливки, укроп и прочее.
— Ваша еда всегда так хорошо приготовлена?
— Да, когда готовит Лилли, — ответила Уиннифред.
— А Уиннифред делает великолепную форель, милорд.
— Гидеон, пожалуйста, — предложил он. — Тогда понимаю, почему у вас нет кухарки. Воистину, зачем она вам?
— Боюсь, мы просто не могли позволить себе кухарки с теми суммами, которые лорд… полагаю, мне следует сказать, леди Энгели присылала нам, — ответила Лилли.
Гидеон перестал жевать.
— Значит, две умные, практичные женщины не в состоянии содержать маленький дом и… — Он смолк, словно о чем-то вдруг задумался. — А сколько фунтов присылала вам леди Энгели?
— Пять, — с полным ртом ответила Уиннифред. — Я думала, вы знаете.
— Пять, — тупо повторил он. Положил вилку, провел ладонью по лицу и тихо выругался. — Пять-точка-ноль?
— Да, конечно, — со смешком ответила Лилли.
Он еще раз тихо чертыхнулся.
— Я надеялся, что вы говорите о сотнях.
— О сотнях? — Уиннифред рассмеялась бы, но холодное потрясение на лице Гидеона к этому не располагало. — Леди Энгели крала не половину?
— Нет. — Он резко выдохнул. — Вам было назначено содержание восемьдесят фунтов в год.
Послышались потрясенные возгласы и звон выпавших из рук вилок. Лилли сидела, разинув рот и широко распахнув глаза. Уиннифред открыла было рот, чтобы заговорить, но не смогла выдавить ни звука.
— А также прибавка, — напомнил им Гидеон. — И, учитывая масштабы преступления леди Энгели против вас, все, что бы вы ни пожелали.
Мозг Уиннифред оставался странно пустым, за исключением звучащих эхом слов Гидеона: «Восемьдесят фунтов в год. Восемьдесят фунтов в год. Восемьдесят фунтов…»
— Я хочу лондонский сезон для Уиннифред.
Это внезапное, решительное и совершенно неожиданное заявление Лилли прорезалось сквозь мозг Уиннифред как острый нож.