— Сядьте, — мягко сказал он.
— Нет. — Она потянула свою руку. — Отпустите.
— Уиннифред, пожалуйста.
Руку она вырывать перестала, но не села.
Гидеон легонько сжал ее запястье.
— Мое огорчение вызвано этим конкретным разговором, не вами. Я прошу прощения за неудачный выбор слов. Это не первое наше разногласие. — Он обезоруживающе улыбнулся. — Неужели мы не уладим его так же, как и предыдущие?
— У меня нет с собой ружья, чтобы стукнуть вас.
— Обойдемся. — Он отпустил ее руку. — Присядьте, пожалуйста.
Уиннифред не особенно хотелось, но и перспектива уйти, раздраженно хлопнув дверью, тоже уже как-то не привлекала. Она неохотно села.
Вместо того чтобы последовать ее примеру, Гидеон оперся о подлокотник.
— Сегодня утром я получил письмо от своей тети. Она с удовольствием примет вас обеих в своем доме. Я прошу прощения за то, что создал у вас впечатление, будто ни я, ни она не рады вашему обществу.
— Неудачный выбор слов, как вы сказали. — Поскольку Уиннифред совсем не хотелось показать ему, как глубоко ранили ее его слова, она пожала плечами и постаралась придать своему тону легкость. — Видит Бог, я и сама не сильна в том, что касается правильного выбора слов…
— Вы имеете право сердиться.
— Да, имею. Но не хочу сердиться на вас.
— Я этому рад. — Он слегка склонил голову, чтобы поймать ее взгляд. — Мы снова друзья?
Это только слова, сказала себе Уиннифред.
— Надеюсь.
— Отлично. Тогда давайте еще разок попробуем обсудить тему тюрьмы и посмотрим, удастся ли нам прийти к соглашению.
— Как вы предлагаете это сделать?
— Начав с начала. Вот так. — Он демонстративно уселся в свое кресло и преувеличенно громко откашлялся — глупая выходка, которой удалось вызвать у нее улыбку. — Уиннифред, дорогая, не поведаете ли мне свои резоны — я уверен, вполне веские — для того, чтобы посетить тюрьму?
Уиннифред поморщилась и стиснула пальцами ткань юбки.
— Пожалуй, нет.
У Гидеона вырвался страдальческий смех.
— Ох, ради…
— Я не упрямлюсь, Гидеон, нет. Я… а не могли бы начать откуда-нибудь еще?
— Нет.
Уиннифред нервно потянула ткань.
— Если я соглашусь рассказать вам, вы обещаете, что не будете смеяться или отчитывать меня?
— Обещаю сделать все возможное, чтобы не ранить ваши чувства. Так подойдет? Однако если вы собираетесь сообщить мне, что играете в карты и пьете скотч с заключенными, я стану вас бранить. А если скажете, что обучаете тамошних обитателей искусству шитья, буду смеяться.
Рассмешить ее — вот то, чего он явно собирался добиться этой своей маленькой речью, но Уиннифред промолчала, избегая смотреть ему в глаза и дергая себя за платье.