— От французской разведки? — переспросил Эммет.
— Антонов был там с официальным визитом. Наши друзья-соперники в Париже негласно обмениваются с нами информацией, которую не считают затрагивающей интересы их государства.
Меньше чем через минуту личный секретарь Брогана постучал в дверь и передал расшифровку секретной записи. Броган быстро просмотрел текст.
— Чрезвычайно интересно, — сказал он. — Если читать между строк, можно вообразить множество макиавеллиевых схем. По словам Полевого, психолог, работавший в ООН, исчез на пароме, шедшем от Стейтен-Айленда в Нью-Йорк, и всякие контакты с ним прекратились.
— КГБ потерял сразу несколько овец из своего стада? — с легким удивлением спросил Эммет. — Совсем новый поворот. Они начинают небрежничать.
— Полевой с этим согласен. — Броган протянул страницу. — Прочтите сами.
Эммет прочел напечатанное, потом перечитал. А когда поднял голову, в его глазах светилось торжество.
— Итак, за похищением стоят русские.
Броган кивнул.
— Да, судя по всем данным, но они не могут работать одни. Тем более если не знают, где Луговой. Им кто-то помогает, кто-то в Соединенных Штатах, причем обладающий властью, чтобы руководить операцией.
— Может, вы? — спросил Эммет.
— Нет, — рассмеялся Броган. — А вы?
Эммет покачал головой.
— Если КГБ, ЦРУ и ФБР остаются в неведении, у кого на руках карты?
— У человека, которого они называют „старой сукой“ и „китайской шлюхой“.
— Эти коммунисты дурно воспитаны.
— Кодовое название операции, должно быть, „Гекльберри Финн“.
Эммет вытянул ноги, скрестил их и удобнее устроился в кресле.
— Гекльберри Финн, — повторил он, отчетливо произнося каждый слог. — У нашего противника в Москве мрачный юмор. Но самое главное: он невольно подставил глаз, в который мы можем воткнуть кол.
Никто не обращал внимания на двух человек, удобно устроившихся в кабине грузовика, который стоял на площадке для разгрузки около здания НПМА. Дешевая пластиковая сменяемая надпись на двери кабины со стороны пассажира рекламировала „Водопроводные трубы Гаса Мура“. За кабиной, в кузове, в беспорядке лежали инструменты и несколько медных труб разной длины. Комбинезоны у обоих были перемазаны грязью и пылью, и не брились эти двое дня три или четыре. Единственной странностью были их глаза. Оба не сводили взгляда со входа в здание НПМА.
Водитель подобрался и кивком указал направление.
Второй достал из бумажного мешка с оторванным дном бинокль и посмотрел на того, кто выходил из дверей. Потом положил бинокль на колени и посмотрел на большую, одиннадцать на четырнадцать дюймов, глянцевую фотографию.