— Да, мой отец человек слабый. Его легко напугать. Зиндан, угроза оставить его там — это ведь в самом деле страшно. И все же, бог свидетель, отец не поступится своей совестью. Он не предаст друзей!
Мягкая, покорная, Хуршида могла быть гневной и резкой, Каландар знал это.
— Простите меня, Хуршида-бану, — только и мог повторить он, — я-то думал, несведущая душа…
Хуршида словно не слышала его.
— Слабый, невыносливый, больной, как же он перенесет зиндан? Рассказывают ужасы… Бедный отец!
Каландар не мог ни оправдаться перед Хуршидой за то, что посеял в ее душе семена недоверия к отцу, ни помочь чем-нибудь этой милой сердцу женщине, что спрятала лицо в ладони, в белые, нежные, прекрасные свои руки — и не для того ли, чтоб не видел он ее слез? Дважды в жизни он обидел Хуршиду, и теперь особенно трудно было приблизиться к ней, говорить слова утешения.
— Ну, полноте, госпожа, не надо плакать, — наконец сказал он, презирая себя за то, что не может найти нужных слов. — Не будем терять надежду.
Хуршида продолжала плакать, безутешно, беззвучно.
— Мы не будем сидеть сложа руки. Придумаем… что-нибудь придумаем, госпожа моя.
В глазах, обращенных к Каландару, вспыхнула искорка надежды. И тут же угасла.
— Дедушка бедный… Не знает, куда идти, у кого просить помощи.
— Да, трудно, всем трудно — и людям науки, и простым людям! Этот безжалостный новый властитель, видно, решил бросить в темницы всех, кто держит факел просвещения. Но суждено ли сбыться тому?
Не этих слов, нет, конечно, не этих утешений ждала от него Хуршида. Но что он мог сказать определенного? Пока ничего…
Хлопнула садовая калитка, показалась тень женщины, за нею еще одна тень.
— Хуршида! Где ты, дитя мое?
— Это за мной! — Хуршида оперлась на руку Каландара. Видно, в испуге. Ее рука была горяча и дрожала.
Каландар пожал эту дрожащую руку. Почувствовал, как всего его охватил жар. Вдруг обнял ее, прижал к себе. Хотел нежно поцеловать в лоб, но не выдержал — задыхаясь, стал целовать ее в губы, глаза, шею…
Вновь раздался тревожный голос, зовущий Хуршиду. Она же стояла, будто не слышала, что ее зовут, прижав горящее лицо к груди Каландара.
— Мы найдем выход, найдем, — прошептал Каландар. — Я приду еще, приду! — И, сказав так, подался назад, скрылся в темноте ветвей, словно растворился в ночном саду.
Уже в овраге за садом услышал, как отозвалась кому-то Хуршида:
— Я здесь, здесь! Иду…
Как помочь Хуршиде? Как помочь наставнику своему Али Кушчи? Чем помочь и себе самому?
Каландар пробирался глухими проулками и все думал, думал об этом. Ночные дозоры заставляли его менять направление пути, от каждого дальнего факела он поспешал куда-то в сторону, и вскоре так запутался, что вовсе потерял представление о том, где находится.