Вот и площадь перед дворцом; эмир не спешил, охал, нарочито громко стонал. Стражники отошли от костра, освещавшего ворота Кок-сарая, приблизились, узнали эмира, поддержали под руки, помогая слезть с коня.
Эмир и вправду горел, словно в лихорадке. Но прошел сквозь ворота сам; задрав подбородок, прошагал через двор; лишь перед тем, как войти внутрь дворца, задержался на миг, стараясь унять дрожь в коленях.
Сарайбон распахнул перед ним двери в салям-хану, и эмир Джандар, почтительно сложив на груди руки, вошел. Шах-заде стоял посередине комнаты. Ноги широко расставлены, будто для того, чтобы прочнее было стоять, а лицо… о, всевышний, какое страшное лицо было у шах-заде — болезненно-белое, как всегда, оно покрылось синими пятнами, с синими мешками под глазами. А глаза острые, колючие! А самое страшное — голова трясется мелко и часто, как у брата было, у Абдул-Азиза.
Эмир Джандар согнулся в поклоне. Застыл, не желая выпрямляться, не желая вновь увидеть трясущуюся голову. Услышал, как приблизился к нему шах-заде, сквозь свистящее дыхание его разобрал:
— Ну, эмир Джандар, где же Мирза Абу Саид?
— Мирза Абу Саид? — непонимающе повторил Султан Джандар, поднял глаза и тут же опустил их: синие пятна на бескровном лице, трясется, трясется голова! Словно труп ожил!
— Что ж ты молчишь? Я же спрашиваю тебя: где Мирза Абу Саид?
— Абу… Саид… в зиндане, повелитель.
— В зиндане?! Тогда пойди туда и приведи его! — Абдул-Латиф обеими руками вцепился в эмиров халат. — Приведи немедленно! Тотчас же!
«Сбежал! — мелькнула догадка. — Значит, сбежал! А ведь тоже наследник!»
— Благодетель мой, о смерти своей ведаю, об Абу Саиде нет. Вы же знаете, милостивый, тяжкий недуг свалил меня в постель!
— Недуг?! — зарычал Абдул-Латиф. — Недуг, говоришь?.. Разжирел, как осенью кабан, и жалуешься на болезни. Лежишь в постели, а сам плетешь сети против меня!
«Знает! Знает или вопит наобум?»
— Ну, отвечай! Снюхался с Абу Саидом или не успел?!
— Аллахом клянусь…
— Аллахом?.. Тогда клянись, что разыщешь этого смутьяна! Схватишь и бросишь к ногам моим!
— Брошу, повелитель…
— Сегодня же бросишь!
— Сегодня же, благодетель!
Абдул-Латиф отпустил халат эмира. Шатаясь, пошел к трону.
Эмир Джандар шумно вдохнул воздух, оперся о стену. Сил не было и у него.
Глаза закрыл, и тотчас предстали его воображению гости, что затаились сейчас в его доме. «Сегодня же бросишь его к моим ногам!» Ладно, брошу, только бы вырваться отсюда, от этого бесноватого. А там… я тебе «брошу», я тебя научу отличать, где зло, где добро».
Эмир открыл глаза. Абдул-Латиф исступленно загремел золотой колотушкой. Вбежал сарайбон.