Пан Чак поднялся с земли и спрятал руки в карманы. Он смотрел на командира, который в десятке метров от него снимал мины. Пан Чак пошел в сторону. Он чувствовал, как горячие струйки бежали по ногам.
Почему так много крови? Как же он теперь посмотрит в глаза командиру? Тот столько возился с ним, столько раз предупреждал! А что командир скажет минерам? И что скажет своему начальнику? Ведь командир всюду хвалил его, говорил, что он — лучший минер, учил его больше, чем всех других, верил в него. А он?
Пан Чак шел медленно, поглядывая назад: не остается ли след? Белье прилипает к ногам. Что же теперь делать?
Он зашел за выступ скалы, обернулся и быстро вытащил руки из карманов. Нет, скрыть не удастся. Попытался разорвать нижнюю рубаху. Надо было перевязать пальцы. А потом? Как он подойдет к командиру? Что скажет?.. Какая крепкая рубаха…
Пан Чак очнулся в подвале большого дома, где разместился походный госпиталь. Это единственное крупное здание, которое не успели взорвать японские солдаты перед отступлением. Лампа горела тускло, но и в полумраке он сразу узнал эту спину, узнал голос.
— Жалко Пан Чака, жалко хороших рук Пан Чака.
Пан Чак мгновенно закрыл глаза. Командир жалеет его! Лучше бы ударил или отдал под суд.
— Суставы не повреждены, — слышит он женский голос, — просто потерял много крови. Все обойдется, можете спокойно идти.
Что же он так трусливо прячется от командира? Он считал, что ничего не боится. Он думал, что мужество — это ползать под носом у врага и снимать мины. Нет, вот когда надо проявить мужество. Надо посмотреть в глаза командиру.
Он наконец решается, но поздно. Тот уже у двери. Пан Чак окликает его и пугается собственного голоса: тихий и дрожащий. Командир не услышал.
На пальцах целые клубки бинтов.
Подходит сестра, спрашивает, как он себя чувствует, не хочет ли пить, не надо ли чего.
Почему с ним так возятся? Он ведь подвел командира и товарищей. Ему ничего не надо. Хорошо, что сестру позвали и она ушла. Он не может выносить их заботы. Он их всех подвел.
Раненый на соседней циновке перестал стонать, и Пан Чак слышит, как тикают часы. Откуда в подвале часы? Он отодвигается от стены, смотрит вверх. Часов нет, и тиканья не слышно. Голова опять склоняется к холодному камню.
«Тик-так, тик-так, тик-так…» — слышит он отчетливо.
Мина! Мина замедленного действия с часовым механизмом.
Он подзывает сестру, объясняет ей.
— Успокойтесь, Пан Чак, — говорит она ласково, — вы все время бредите минами. Здесь нет мин. Здесь госпиталь.
— А часов нет поблизости?
Она смотрит на свои ручные часы.