— О, это есть действительно так, — важно выпятив губы, сообщил француз. — Игорь помог с инвестициями мне, я помог Игорю.
— И мы весьма довольны друг другом, — резюмировал Голицын. — И просто невозможно обойти стороной нашего любимого друга господина Феликса Печорина. — Голицын оборотил свой взор к толстяку, который развалился на кушетке и перебирал пухлыми пальцами пуговицы на едва сходящейся на животе жилетке. — Человек, которого невозможно не любить.
«Мне не нравится в нем лишь три вещи, — подумал Турецкий, — подбородок».
— Мне кажется, я вас где-то видел, — пробормотал Турецкий, — вы не выступали на последней ассамблее ООН?
— Не зовут, — развел руками толстяк.
— Феликс Печорин — известный в столице и за ее пределами писатель-беллетрист, — продолжал подбрасывать информацию Голицын, — автор модных детективов о похождениях гениального сыщика Михаила Вагнера и его шустрого помощника журналиста Пичугина. Тонкий психологический сюжет, непременно несколько перестрелок, пара драк — и в качестве обязательного условия совершенно непредсказуемая развязка. В прошлом году суммарный тираж книг моего старинного школьного приятеля превысил тиражи знаменитых Пушкова и Донец-Поляковской. Вы могли его видеть, например, на встречах, которые Феликс регулярно проводит со своими восторженными читателями, или на канале «Культура», куда его не так давно приглашали на творческий диспут и который закончился, к сожалению, скандалом. Но это нормально — критики по отношению к Феликсу занимают однозначно… неоднозначную позицию.
— И это совершенно естественно, — украдкой подмигнул толстяк. — Джонатан Свифт еще подметил: критика — налог, который великий человек платит публике.
— Вспомнил, где вас видел, — сообразил Турецкий, — на рекламном плакате в газетном киоске, где я ежедневно покупаю свежую прессу. Внешность киоскерши интереса не представляет, вот и приходится глазеть по сторонам, пока она считает мелочь.
— Пусть так, чем никак, — добродушно прогудел Феликс. Он не собирался обижаться — вероятно, человек, и в самом деле, коммуникабельный.
— Феликс Печорин — творческий псевдоним, — подала голос Ксения. — Настоящая фамилия нашего литератора — Ряхин. Алексей Ряхин. Разумеется, невероятно сложно добиться с такой фамилией популярности…
— Фу, ну, зачем, милочка? — поморщился писатель. — Право слово, такие подробности никого из присутствующих не интересуют.
— Интересует то, что наш писатель в процессе творчества не всегда высасывает сюжеты из пальца. Он часто контактирует с представителями правоохранительных органов, частных сыскных структур и, чего уж греха таить, представителями, хм, неформальных организаций. А так как занимается своим ремеслом он уже много лет, то, покопавшись в памяти, вспомнил некогда популярного в Москве следователя прокуратуры Турецкого, на счету которого было не меньше сотни успешно раскрытых дел.