Капличников понял, что весь этот разговор затеян для него. Не надо было ходить в милицию, не то это место, куда ходят с сомнениями. Он сделал шаг к двери, но майор вдруг спросил, повернувшись к нему:
— А что случилось?
— Да вот товарищ в недоумении, — ответил за него инспектор, — выпил в ресторане всего три рюмки, опьянел и ничего не помнит.
— А пил один на один с женщиной, — уверенно сказал майор.
— Точно, Иван Савелович. А откуда ты знаешь? — поинтересовался Петельников, и в его глазах блеснуло любопытство.
— Пусть товарищ на минуточку выйдет, — попросил начальник вытрезвителя.
Когда Капличников ушёл, Иван Савелович сел к столу и расстегнул китель. Петельников сразу направил на него вентилятор. Майор блаженно сморщился, ворочая головой в струе воздуха.
— Вадим… Ко мне поступила подобная жалоба на той неделе.
— Какая жалоба?
— От вытрезвляемого. Познакомился с девушкой, выпил буквально несколько рюмок… И всё, как в мешок зашили, ничего не помнит. Я сначала не поверил, а потом даже записал его адрес.
— Ну и что это, по-твоему?
— Откуда я знаю. Ты же уголовный розыск.
Петельников подошёл к окну, потом прошагал к сейфу и вернулся к столу, к майору. Он хотел закурить, но вспомнил, что уже курил да и борется с этим делом, поскольку стоит на голове.
— Деньги пропали?
— Да, рублей сто двадцать.
Иван Савелович достал из кителя записную книжку, полистал её и вырвал клочок:
— Возьми, может, пригодится.
— А других случаев не было?
— Вроде не слышал.
Петельников одеревенело смотрел на майора, будто неожиданно проглотил что-то несъедобное. Была у него такая несимпатичная привычка: замрёт, уставится на человека чёрными волглыми глазами и замолчит. И не знаешь — думает ли он, приступ ли у него какой или хочет сорваться с места, как бегун на старте.
— Чего-то я расселся, — сказал Иван Савелович и застегнул китель, — мне же к начальству райотдела надо.
Он встал, аккуратно надел фуражку и протянул руку ожившему инспектору.
— Неужели пьют в такую жару? — поинтересовался Петельников.
— Выпивают. Отдельные лица, — уточнил начальник медвытрезвителя и направился из кабинета своим широким спортивным шагом. Инспектор пошёл за ним, выглянул в коридор и кивнул Капличникову. Тот поднялся нехотя, опасаясь, что будут читать мораль. Да и усталость вдруг появилась во всём теле, словно его ночь мочалили. Особенно помятой была спина — при глубоком вдохе она как-то задубевала и по ней словно рассыпались мелкие покалывающие стёклышки.
Инспектор достал чистый лист бумаги и положил перед ним:
— Опиши всё подробно, каждую мелочь.