йtat complet de prostitution» вместо — prostration[46], конечно; на этом слове — занавес.
В этом же театре играла милая Режан самые комические пьесы своего репертуара. Вижу ее, спешно надевающую шляпу, застегивающую перчатки, негодующую и за чем-то торопящуюся на вокзал; она торопит мужа: «Nous allons a la gare!» Муж спрашивает: да где же мы там будем? «Dans la sale d’attente!» — «Et qu’est-ce que nous y ferons?» — «Eh bien, nous attendrons! Les salles d’attente sont faites pour attendre, — nous attendrons!»[47] И все это с нервным застегиванием пуговиц и нервным подвязыванием бантов.
В одной пьесе министр народного просвещения узнает, что г‑жа такая-то, автор прелестных романов, которыми он зачитывается, хотела бы получить орден Почетного Легиона. Конечно! Его рекомендация ей обеспечена! Пусть только зайдет к нему… Ему подают визитную карточку: она! Он взволнован, он прихорашивается, он вне себя: просить! просить!! Входит долговязый юноша, рыжие волосы мочалкой. Что такое? Вам что нужно?.. «Да… моя визитная карточка»… — «Ваша карточка?» — «Да, это мой псевдоним». — «Вы пишете под женским именем?» — «Да, женщины-авторы в моде нынче; это обеспеченный успех. Женщины продаются и раскупаются в нынешнем году как никогда». Надо видеть, как разочарованный министр бьет отбой: «Почетный Легион? Это не так просто, как вы думаете» и пр. и пр.
И в этом же театре я видел незабвенную Жюдик в оперетке «Mamzelle Nitouche». Барышня, воспитывающаяся в монастыре, убегает из монастыря, чтобы петь главную роль в оперетке, и что из этого получается! Помню, как она с органистом репетирует куплеты и в это время входит настоятельница; как мгновенно куплеты сменяются на церковное песнопение, и как настоятельница после минутного недоумения переходит в благоговейное одобрение, покачивая головой, отбивает такт. Женский монастырь часто бывает местом действия в оперетке. Так в «Les mousquetaires {127} au couvent»[48]. Так в прелестной комической опере Обера «Le domino noir»[49] — тоже барышня убегает из монастыря, чтобы попасть на маскарад; возвращается и рассказывает треволнения ночного происшествия:
«Ah, quelle nuit!
Le moindre bruit
M’effraye et m’interdit,
Et je m’arrкte, hйlas
A chaque pas.
Soudain j’entends
De lourds fusils
Au loin retentissant.
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Ce sont des soldats un peu gris
Par un sergent ivre conduits.
Sous un sombre portail soudain je me blottis.
Et grвce а mon domino noir —
On passe sans m’apercevoir.
Tandis que moi, droite, immobile
Et mourante d’effroi,