Отвечающий на бабушкину брань мужской голос был ей неуловимо знаком. Он словно будил в ней счастливые мгновения ее короткого прошлого. И девочка почувствовала глубокую любовь и ощущение привязанности к обладателю этого бархатного баритона с легкой хрипотцой! Она вспомнила, как этот голос называл ее букашкой, малышкой, божьей коровкой, мышонком, сердитым утенком… И в ответ сердце наполнилось восторгом и предвкушением счастья! Олив задохнулась от чувства любви, переполняющего все ее существо.
У пришедшего, конечно же, густые черные брови и серо-зеленые глаза с золотистыми искорками на радужке. А руки у гостя сильные и горячие, они подкидывали когда-то ее к самому потолку, и ее сердечко замирало от рискованного удовольствия, но крепкие пальцы тут же бережно подхватывали, ловили на лету, не давая упасть и разбиться. Глаза этого человека из далекой прошлой жизни ласково и нежно смотрели на Оливию, и можно было совершенно раствориться в этих золотисто-зеленоватых озерах, наполненных нежностью и восхищением. И конечно, он спешит выразить это свое восхищение ее милой молодой и красивой мамочке, превратившейся в ангела. И любящей бабушке:
— Ну разве это не самый прелестный ребенок, дорогая Эстер? Неужели ваша внучка не самое чудесное дитя на свете, миссис Гибсон? Как она похожа на свою мать, на нашу милую Эстер! Если бы вы только знали, как я люблю вас всех! Не хмурьтесь, пожалуйста, мэм! Да, отчего же, отчего же вы так меня недолюбливаете, мэм?!
Но сегодня этот голос совершенно спокоен и настойчив! Словно его обладатель осознал собственную правоту. И хотя голос его полон тоски, обладатель сильных рук негодует и настаивает! Спор в прихожей нарастает, готовый превратиться в скандал!.. И Оливия, точно подхваченная приливом чувственных волн, вскакивает с постели, на ходу одергивает задравшуюся курточку пижамки и кое-как подтягивает сползающие штанишки. Руки вздрагивают от волнения, ноги подкашиваются и путаются в сползшей с постели простыне. Малютка с размаху падает на пол и, совсем не чувствуя боли в ушибленных локтях, издает громкий ликующий крик:
— Папа! Милый папочка, я здесь! Слышишь меня, дорогой мой, любимый мой, папочка?! Я здесь! Папа, папа, не уходи! Не бросай меня больше, папа! — Оливия улавливает, как на лестнице испуганно вскрикивает бабушка. А по ступенькам уже грохочут тяжелые ковбойские башмаки. В комнату врывается большой человек в темном костюме, в клетчатой фланелевой рубашке и широкополой шляпе, украшенной серебристой пряжкой. Он бросает на пол тяжелые баулы, склоняется над ней, выпутывает из простыни, поднимает на руки, прижимает к себе так крепко, что его нарядная шляпа летит на пол. И камешки, украшающие изящную пряжку на замшевой ленте, играют в призрачном свете ночника разноцветными огоньками.