В дальнем загоне откуда-то появились новые лошади. Оливия свистнула, и они весело побежали по кругу, взбрыкивая и довольно фыркая.
— Откуда вы здесь, дикари!
Оливия остановилась и протянула ладонь. Первой подошла гнедая кобыла, она обнюхала ее пустую ладошку, разочарованно глянула в лицо и дохнула мягким теплом. Вороной жеребенок пугливо переминался в стороне, перебирал длинными стройными ножками в белых чулочках до колен, кивал лобастой головой с белой звездой между влажными и глубокими лиловыми глазами. Устремив в любопытстве длинную красивую шею в сторону Оливии, он втягивал незнакомые запахи широкими подвижными ноздрями.
— Блэк! Блэк! — тихо и нежно поманила Оливия жеребенка. Но он по-прежнему стоял в стороне, то внезапно взбрыкивая, то вновь неподвижно замирая, словно желая показать себя хозяйке со всех сторон. — Иди ко мне, Кроха! Иди сюда!
— Он тебе нравится, Оливия?.. — Рони Уолкотт остановился рядом и, облокотившись на свежие жерди, протянул жеребенку ломоть черствого хлеба.
— Очень! Видишь, какой он красивый?! Просто прелесть!
— Да, совершенно необычная масть!
Жеребенок осторожно приближался — боком, боком. Потом рванулся вперед одним стремительным движением, выхватил хлеб из руки охотника. И так же стремительно умчался прочь. Лишь раздувался на ветру его блестящий шелковистый хвост.
— Похоже, его привела сама мать! Странно! — Оливия задумчиво смотрит вдаль на горы и густой сосновый лес, покрывающий их от подножья до самых макушек.
— Все понятно! — объясняет Рони. — В горах полно опасностей, а в душах мустангов еще жива привязанность к человеку!.. Человек не только пользуется силой лошадей, но и защищает от хищников, бескормицы и прочих превратностей природы.
— Оливия! Оливия! — прокричал с высокого крыльца Фрэнк Смитт. — Оливия, иди домой! Берни зовет тебя! Берни зовет тебя! Иди скорее!
— Скорей!.. корей!.. рей!.. — передразнило горное эхо. Точно так же, помнится, оно передразнивало Оливию, когда та поссорилась с Рони Уолкоттом.
— Иду! Иду! Иду! — отозвалась Оливия и торопливо зашагала к дому. А потом и вовсе побежала по узкой тропинке, протоптанной в густой траве альпийского луга.
Берни Дуглас снова стоял перед подвесным мостом. И снова мост раскачивался над пропастью. Почти истлевшие веревки еле удерживали дощечки, привязанные к толстым прожилинам. Приходилось ступать очень осторожно, пробуя ногой каждую плашку, проверяя крепость каждого веревочного узла. Берни шагал скользящим индейским шагом, с опаской продвигая вперед ступню за ступней…
На другой стороне моста его ожидали Оливия с мальчиком на руках, Рони Уолкотт и высокий пожилой мужчина с седыми волосами на висках. Все они с напряженным вниманием следили за каждым шагом молодого человека, за каждым его еле заметным движением.