«Она выглядит, словно настоящая леди!» — думалось ему. Кто бы мог подумать о том, что его подопечный — тощий неловкий подросток — на деле обернется для него, сурового неподкупного и жесткого мустангера, самой любимой и самой драгоценной женщиной на всем белом свете. И он мысленно корил себя, прежнего, за грубость, несдержанность, презрительность и, порой, беззастенчивую насмешку. А уж о возникающих подозрениях ему совестно было и вспоминать!
Но, вместе с тем, он чувствовал, что между ними, похоже, назрел откровенный разговор. Конечно, его жена имеет право на многие вопросы, возникшие у нее во время его тяжелой болезни. Оливия не привыкла таиться и кривить душой. Она обязательно спросит у него, кто такая Хелен. И если он сумеет рассказать ей все без утайки, Оливия непременно поймет. И Берни верил в то, что призрак Хелен, преследующий его душу, покинет его с той минуты навсегда.
Они подъехали к ажурной арке с надписью «Клин Крик», молчаливые и спокойные. Сэр Джон Калверт выехал вперед вместе с сэром Питером Хиддингсом. Толпа прихожан застыла в напряженном молчании, только под копытами коней хрустел утрамбованный гравий дорожного полотна, негромко позвякивали уздечки.
— Джентльмены! — сэр Джон Калверт торжественно поднял руку. — Никакого похищения не было! Я совершенно забыл, что обещал мистеру Берни Дугласу и его невесте Оливии Гибсон посетить их ранчо, чтобы совершить таинство венчания. Отныне эта молодая прекрасная пара — мистер и миссис Дуглас. А брат новобрачной мистер Рони Уолкотт вежливо напомнил мне об этом! Забудем это недоразумение, джентльмены, и разойдемся с миром.
— Спросите шерифа! — попытался подстрекать какой-то недоброжелатель из толпы. И встревоженные прихожане сразу же загудели, точно пчелиный рой.
— Джентльмены! — принялся увещевать и сэр Питер Хиддингс. — Успокойтесь и разъезжайтесь с миром! Кто из вас сомневается в честности его преподобия сэра Джона Калверта, человека безупречной репутации и авторитета?! Я не вижу повода нарушать границы частного владения добропорядочных граждан Соединенных Штатов Америки.
— Нам поговорить бы с хозяином ранчо, сэр Хиддингс! — от толпы неожиданно отделился всадник. Оливия с удивлением узнала в нем Пабло Гомеса.
— Сеньор Гомес, вы вновь хотите поработать у меня?! — Оливия с вежливой улыбкой смотрела на мексиканца. — Я — владелица ранчо! Надеюсь, мой управляющий не обидел вас при расчете?! Но, к сожалению, мне пока что не требуются работники. А вот в июне следующего года — милости прошу, сеньор Гомес!
— Простите, мэм! — Гомес застыл, точно статуя с раскрытым ртом и остекленевшими от изумления глазами. — Черт меня подери, сеньоры!