— Уолкотт! Ты где? Рональд? — рявкнул Берни Дуглас, едва сдерживая ярость. Он снова готов был взорваться, но понимал, что его раздражение для Оливера ничего не значит. Сообразительный крысеныш осознал силу собственной настойчивости. Похоже, Берни Дуглас, ты все-таки должен был в воспитательных целях настоять на своем решении и избавиться от этой рогатой дряни!
— Я здесь, патрон! — Рони невозмутимо и спокойно шагал по двору от распахнутых въездных ворот усадьбы, где он ночевал в сторожке, добровольно взяв на себя должность привратника. — Слушаю, босс, мистер Берни! — он преданно уставился на Дугласа, но тому почудилось, что в глазах у коварного индейца блеснуло скрытое ехидство. Берни Дуглас не знал, что Рони Уолкотт с охотой возьмется помочь двоюродной сестре. Можно было бы обойтись и без распоряжения Берни Дугласа. Рони понимал, что слабой девчушке трудно разбирать и волочить на себе громоздкую железную кровать.
— Возьми в помощь Пабло! Вынесите крысенышу его колыбельку! Что поделаешь, если мальчонка привык спать, кутаясь в пуховики! — Берни смачно сплюнул, попав себе на сапог. — Черт возьми! Правду говорят, что нельзя плевать против ветра!.. Что ты ухмыляешься, Рони Уолкотт?! Как в твоем племени воспитывают мужчин? Подскажи, а!
— В нашем племени не спят на кровати с периной!.. Но на кровати, все-таки удобнее, патрон! И не стоит портить себе с утра настроение, босс! Я справлюсь и без Пабло! — индеец неторопливо зашел в домик и вскоре вынес тюки и узлы, потом разобранную кровать. Он аккуратно уложил все в повозку, стоящую возле крыльца третий день. В нее уже была сложена часть вещей, доставшихся Олив в наследство от бабушки. Когда девушка выскочила из хлева с ведерком, в котором пенилось парное молоко, Рони подошел и тихо поздоровался с ней:
— Привет, сестренка! Твоя хозяйственность превзошла все ожидания! Разве можно так испытывать терпение настоящего, крепкого мужчины? Быть может, стоить снять маску? На ранчо ты окажешься в мужской компании. Тебе придется все время держаться начеку!
Олив только довольно фыркнула в ответ:
— Не преувеличивай, мистер Уолкотт! — и зычно закричала своим низким, ломким голосом, чтобы все слышали ее, изображая из себя молочницу на рынке:
— Молоко! Кому молока? А вот теплое, парное молоко!
— А пива не найдется? — подхватил ее игру Пабло Гомес. — Лучше бы пива, да кружку вместительную! — похотливый мексиканец хотел было ущипнуть Олив за ягодицу, но тут же отдернул руку, напоровшись на угрожающий взгляд индейца. — Понял, понял, Рони Уолкотт! Твое — так твое! Прости, если что не так! Что тут особенного? Мне мой живот дороже, чем тощий и совсем неаппетитный зад мальчишки!