— Что?! — взвился Берни Дуглас. — От тебя я подобного не ожидал, дорогая миссис Лиззи! Больше ни слова не скажу, пока не доберемся до ранчо!.. Но даже если вы соблаговолите поработать у меня с Никласом до конца лета, я все равно с Оливера глаз не спущу! И если увижу его снова возле плиты…
— То что случится?! — Оливии надоело отмалчиваться. — Дорогой опекун, возможно, тебе уже достаточно надоели взятые на себя обязательства? Так вот, скоро мне исполнится восемнадцать лет, и я освобожу тебя от столь тяжелого бремени! Кажется, ты помешался от жары! Или же, действительно, твой интерес недвусмысленный? — выпалив все это, Олив, как ни в чем не бывало, взяла блюдо и принялась преспокойно выкладывать оладьи из сковороды.
— Олив, дай лепешечку, я так проголодалась! — Мэган капризно сложила губы бантиком и протянула руку с грязными ногтями к тарелке. — Они такие румяные! Ароматные!
— Сходи хотя бы ополосни руки, Мэган! На тебя страшно смотреть! — от ее пошлого кокетства вновь завелась Оливия. — Такое ощущение, что ты только что выпросталась из-под мужчины! И ведешь себя, как сучка во время течки!
— О, Господи! Олив, веди себя прилично, дитя! Неужели тебя таким словам научила твоя почтенная бабушка?! Не поверю ни за что! Какой бы ни была Мэган, порядочному человеку не пристало разбрасываться подобными выражениями!
— Нет! — Оливия даже наслаждалась этой бессмысленной и грубой перепалкой. Ее затеяла не она, а всего лишь с удовольствием подхватила ее и отбила удар. — Всяким подобным выражениям меня научил дорогой опекун! Бабушка не ошиблась в выборе воспитателя! Он сделает из меня пошлого и циничного мужчину! За что я буду его вечно благодарить!.. Мэгги, сколько босс пообещал тебе заплатить, если ты соблазнишь меня? Мое целомудрие почему-то никак не дает покоя мистеру Берни Дугласу! Ему даже денег не жаль, чтобы сотворить собственное подобие!
Она понимала, что рискует — Берни, вероятно, никогда не простит сегодняшнего высказывания! Но и терпеть, как он помыкает ею, больше не было сил. Лицо горело от негодования и стыда. Казалось, вот-вот раскаленная сковорода полетит в обидчика!
— Ты мне совершенно неинтересен, сопляк! Толку от тебя! — Мэган презрительно фыркнула, сняла туфли и, поджимая пальцы, отправилась к фургону, не желая ни с кем разговаривать.
Берни Дуглас зашагал к поилкам, не ответив ничего. Он даже не обернулся. Со стороны казалось, что ему доставило удовольствие довести Олив до белого каления. На самом же деле ему было горько и стыдно, потому что Оливер, этот щенок, зацепил больную струнку, которая всегда отдавалась в его душе застарелой, но нисколько не уменьшившейся болью. Он познал женскую ласку в пятнадцать лет. Но, как оказалось, это была не любовь, а лишь утоление юношеской похоти. У него совершенно не было никаких чувств к Хелен. Так звали девушку, с которой он решил разделить, нет, не ложе, а грязный закуток за пустыми бочками для засолки сельди. Хелен была обычной портовой девкой, которая торговала собой ради того, чтобы прокормить двух малолетних братьев. Ее отец, ирландский рыбак из маленькой деревушки с красивым названием Перлвиллидж на побережье Рослэр-Харбор, погиб во время шторма в проливе принца Георга. Берни Дуглас не хотел вспоминать Хелен. Не хотел, и все-таки ему все чаще снились ее блестящие карие глаза, тусклые рыжеватые волосы, некрасивое веснушчатое лицо. И нежно-белая пышная грудь, в которую он тыкался, словно глупый телок, не зная, что с ней делать!..