— Ничего я не думала! Ничего!.. И я не знаю, сладки ли объятия любимого мужчины! У меня нет любимого мужчины, и уже не будет никогда! Это ты все познала в жизни! Ты… — Олив замолчала, соображая, уязвить ли шлюху больнее или пожалеть. — Ты, миссис Мэган Матайес, много ли решала за себя в жизни?! Много?! Ну, что ты не соблазняешь меня, дорогая? Ведь Берни Дуглас, наш драгоценный босс, оплатил тебе мое совращение!.. Берни, на которого ты положила глаз. Да вот незадача, он опозорился в постели с Молли, твоей подружкой по публичному дому! — она сорвала тугую повязку, и ее маленькие упругие грудки с нежно-розовыми сосками высвободились из плена.
— Олли! Детка! Прекрати! — миссис Мартин, распахнув дверь своей комнаты, стоит в притворе и умоляюще смотрит на Оливию. Делает успокаивающие знаки Мэган: — Миссис Матайес, наша Олли слишком возбуждена. Не надо сейчас отвечать на ее колкости! Пусть девочка выговорится! Пусть!
— Хочешь укорить меня тем, что я работаю в публичном доме? — Мэган делает несколько шагов к Оливии. — А где окажешься ты, когда твоего отца-гангстера упрячут в тюрьму, полукровка? В нищей и грязной индейской деревне? Тебя выдадут замуж за индейца-пима или навахо в другую деревню! Ты будешь есть смердящую несвежую рыбу или дичь! И рожать детишек, которые станут умирать от холода, голода и грязи!.. Что тогда будет с твоими прелестными грудками, ножками, животиком? Твой муж будет спиваться, как спиваются многие индейцы, а потом продаст тебя первому встречному собутыльнику, оправдываясь неудачами в жизни, безработицей и детьми, которых надо кормить и содержать!.. Хочешь, расскажу, как тебя будут тискать все, кто способен заплатить и желает сорвать первый нежный цветок?!
— А ты… ты!.. — Оливия задыхается от ярости. — Посмотри на себя! Тебя имело бесчисленное количество мужчин! Они презирали тебя, платили за тебя и имели!.. — Оливия замолкает и неожиданно разражается рыданием от жалости и к себе, и к этой шлюхе Мэган, несчастной, растерянной, побледневшей от негодования. Девушка скрывается в своей комнате, запирает дверь на засов, и оттуда доносятся приглушенные, покаянные рыдания и извинения: — Мэган, Мэгги, прости меня, пожалуйста! Я знаю, что веду себя, точно идиотка! Бранюсь, будто уличная девка! Прости меня, миссис Мэган Матайес! Это я на себя бранюсь! На себя, Мэган! Не подумай, что я тебя презираю или ненавижу! Я не имею права осуждать тебя! И отлично понимаю это! Возможно, я даже твоего мизинца не стою, потому что глупая и наивная!.. На себя бранюсь, только на себя за то, что веду себя, как дура!.. Прости, милая Лиззи! Милая, мудрая миссис Лиззи Мартин, ты тоже прости меня!..