в Петербурге,
Изиды в Ревеле и
Аполлона в Риге. Несколько позднее, в 1776 г., Рейхель и Трубецкой учредили еще в Москве ложу
Озириса, составленную сплошь из аристократии и поэтому носившую название «княжеской».
Не менее успешно действовал и Елагин: в 1774 г. он открыл в Петербурге ложу Девяти Муз, Музы Урании и Беллоны, а в Москве ложу Клио; несколько ранее была учреждена военная ложа Марса в Яссах, в Молдавии.
Конкурировать со стройной организацией елагинских лож рейхелевским масонам, лишенным всякой связи со своей Великой ложей и потому как бы висевшим в пространстве, было крайне затруднительно. Чтобы выйти как-нибудь из тяжелого положения, Рейхель обратился тогда в Швецию>79, послав с этой целью в Стокгольм одного из братьев, но и там ему дали неутешительный ответ, посоветовав вступить в соглашение с Елагиным. Больше ничего делать не оставалось, и Рейхель обратился к Елагину. Последний находился в это время в самом разгаре своих масонских исканий и, по-видимому, имел некоторые причины не слишком дорожить своей связью с английским масонством, так как акты, по которым работали его ложи, не были, вероятно, получены официальным путем и потому не могли иметь в его глазах характера безусловной и священной масонской истины. Сам Елагин впоследствии писал, что «англицкая великая ложа. раздает одни токмо на постановление лож грамоты, повелевания работать в первых трех Иоанновских степенях, да и на сии работы письменно ничего не сообщает»>80. Не оттого ли в ложах английской системы, по словам Новикова, «хотя и делались изъяснения по градусам на нравственность и самопознание, но они были весьма недостаточны и натянуты>81?» Сверх того, отношение братьев елагинского общества к масонству не было достаточно серьезным: Новиков показывал, что «сперва, покуда упражнялись в английском масонстве, то почти играли им, как игрушкой; собирались, принимали, ужинали и веселились; принимали всякого без разбору, говорили много, а знали мало»>82. Вполне позволительно поэтому высказать предположение, что Елагин легко поддался убеждениям Рейхеля, соблазнившись обещаниями последнего снабдить его истинными актами, в которых так нуждался Елагин для своих работ и которых страстно жаждало его масонское сердце. В частном письме Рейхеля к Берлинской ложе мы читаем, что он вместе с двумя братьями отправился 3 сентября в 7 часов утра к квартире Елагина, чтобы застать его до отъезда в Царское Село к императрице, и оба подписали тут окончательный договор. «Однако я предварительно, — пишет он, — оставил акты в коляске и заставил его выдать вперед расписку; только тогда принес я их наверх и отдал ему