, доказывалось, что масонство — только «сладкий союз братства», соединяющий людей для духовного совершенствования, и что масоны никогда не позволяли себе сопротивляться ни светским властям, ни церкви. Все это показывает, как безобидно и далеко от каких-либо поползновений к политическому и церковному реформаторству было тогдашнее немецкое масонство; но это же в достаточной степени и объясняет, почему трезвая и незатейливая мысль тогдашних бюргеров, не привыкших к рафинированной утонченности аристократических кругов, в общем, довольно решительно отвернулась от масонства. Замечательно, что эта реакция нетерпимого мещанского здравомыслия коснулась даже и такого города, как Гамбург, бывшего колыбелью немецкого масонства и подвергавшегося перекрестным масонским влияниям, и бюргерский сенат этого города уже в 1738 г. издал декрет об уничтожении «общества масонов». Но здесь масонские влияния уже успели пустить довольно глубокие корни, и этот декрет был в скором времени взят обратно.
Одной из самых характерных особенностей первоначального немецкого масонства было то, что первые ложи в Германии носили французские названия и работы их производились на французском языке. Этого нельзя также не поставить в связь с «аристократическим» характером масонства того времени. Писатели, удовлетворявшие средним кругам немецкого общества, создатели сентиментальной и бюргерской поэзии XVIII в. от Галлера до Клопштока, писали на родном немецком языке; ученая литература, творцами которой были по большей части тоже люди из бюргерской среды, писалась тогда по преимуществу на латинском языке. Но высшие слои немецкого общества, дворянская аристократия, предпочитали говорить по-французски. И немецкое масонство также довольно быстро подверглось французскому влиянию — и притом не только внешнему влиянию в отношении языка и терминологии, но и влиянию внутреннему, усвоив себе в очень короткий срок главнейшие особенности и своеобразные черты французских масонских лож. Англия дала, в сущности, только внешний толчок немецкому масонству, и хотя в основу первых немецких лож была положена английская «Книга конституций», составленная Андерсоном, и ритуал Прихарда>16, но простота этой конституции, ясность поставленных целей, отсутствие сложной иерархии (признание только трех ступеней), дворянской исключительности и фантастических обещаний открыть на высших ступенях сверхчеловеческую мудрость уже рано перестали удовлетворять немецких масонов. В дальнейшем же они, как мы увидим ниже, быстро прониклись духом французского масонства, его аристократическими притязаниями, его исканиями высшей мудрости, недоступной для простых смертных, его дворянским тщеславием; и только в немногих местах и среди не пользовавшихся большим влиянием немецких масонов сохранялся первоначально простой и чуждый каких-либо особых притязаний английский тип масонских лож. Но, конечно, главную роль в этом быстром изменении и вырождении немецкого масонства сыграли не чужеземные французские влияния, а внутренние предрасположения к ним в самом немецком обществе — те мистические настроения, те поиски за таинственным знанием, которыми так обильна была умственная жизнь в Германии в XVIII в., и тот дух сословной исключительности, который доминировал в общественной жизни того времени; мы говорили о них уже выше, и в дальнейшем нам придется еще не раз коснуться их.