– Павел…
– Все, слышать ничего не хочу.
Наташа осталась женой Павла.
Только спустя много времени она поняла, таким образом он по-своему защищал ее. Умный и опытный человек считал – девушке всегда будет куда вернуться – к старому надежному мужу. И он был прав, только Наташа ни разу не воспользовалась этой возможностью.
Они не уехали во Францию, Давид не захотел ехать без Наташи, а ее не выпускали за границу, так как не было бумаги, подтверждающей их супружество. Наташа уговорила Давида уехать в Матвеевск. Там подтвердился прогноз директора московского театра. Наташа остро ощутила разницу между столицей и периферией. Всего лишь триста километров от Москвы, а жизнь как будто замерла. В театре ее невзлюбили, считали заносчивой, высокомерной штучкой, которую выперли из всех московских театров. Наташе предстояло доказать коллегам, что они ошибаются. Нужно было учиться жить и мыслить по-другому.
Со временем все образовалось. Давид с Наташей снимали небольшую квартиру недалеко от театра. Давид наладил сеть по сбыту французских вин, в театре к Наташе привыкли и перестали донимать. В общем, жизнь их была скромной и спокойной. Наташа боялась, что из-за этой монотонности их чувства притупятся, но они стали крепче и стабильнее. В однообразии были свои плюсы – исчезли страхи, нервозность, появилось чувство умиротворения, захотелось прожить так всю жизнь. Больше двух лет длилась идиллия, и вот все рухнуло в один день. Судьба распорядилась по-своему.
Давид всегда встречал Наташу после спектакля. В тот вечер он не пришел. Наташа заволновалась. Кое-как сняв грим и наскоро переодевшись, она побежала домой. Недалеко от театра увидела скорую помощь, милицию и толпу людей. Наташа уже поняла, что ее Давид там, что случилось что-то непоправимое. Она подошла в тот момент, когда работники скорой, осмотрев Давида, накрыли его тело простыней. Милиционеры пытались задержать ее, но Наташу не мог бы остановить даже град камней. Она подошла и откинула простыню. Крик застрял у нее в груди. Давида больше не было! Он умер. Половина его лица была изуродована, как будто его тащили по асфальту. Вторая половина, все такая же красивая, выражала удивление. Наташа потеряла сознание и упала на тело Давида. Скорая доставила ее в больницу, в которой она пролежала месяц. Следователи сообщили родным Давида о его гибели, и его похоронили в Грузии. Наташа пребывала в сомнамбулическом состоянии. Изредка приходя в себя, она вспоминала о случившемся и каждый раз теряла сознание. Потрясение было таким сильным, что психика не выдерживала. Позже ей казалось, что вроде бы видела отца Давида у себя в палате, но может, это был лишь плод больного воображения. Спустя месяц ее перевели в «Клинику психологической помощи населению», за этой вывеской скрывалась обыкновенная психушка. Наташа не скоро заметила, что находится в другой больнице, но в один из дней наступило страшное прозрение. Она очнулась от воплей соседки по палате. Всего в палате было восемь человек. Наташа впервые огляделась. Ее соседи были ужасны. Кто-то выл, кто-то монотонно бормотал, кто-то нехорошо смеялся. Ей стало страшно. Она четко осознала, что может навсегда остаться с этими женщинами и превратиться в одну из них, если еще не превратилась. Такая перспектива заставила ее действовать. Прежде всего она запретила себе вспоминать о Давиде. Как только в памяти всплывал его образ, она начинала думать о самых разных вещах, пытаясь вытеснить болезненные воспоминания. «Лучше уж потом покончить с собой на свободе», – решила она и перестала принимать таблетки, которые ей давали. Ее рассудок потихоньку возвращался к ней, вернее, она сама возвращала его усилием воли. Через какое-то время ее выписали.