— Прикрытие чего? — ровным голосом JJ спросил Мика. «Твоих дьявольских козней, что бы ты там ни задумал», — так и подмывало сказать Пейдж. Но она прикусила язык. Мика уже довольно наглядно продемонстрировал, на что способен.
— Того, что ты называешь нашей судьбой, — осторожно ответила Пейдж. — Разумеется, нет, — усмехнулся Мика и покачал головой, позабавленный этим предположением. — Дети — это часть моего замысла. Когда придет время, они сыграют свою роль. Тогда их будут тысячи — одни уже станут взрослыми, другие еще нет. И все они будут любить меня. Будут меня обожать, нуждаться во мне. Полностью мне доверять. Они пойдут за мной, куда я поведу. Пейдж крепче сжала кулаки, из последних сил борясь с ужасом, ледяным холодом сковывавшим ее сердце, так что было трудно дышать.
— Поведешь — куда? — замирая, спросила она, едва шевеля губами.
— У каждого генерала, Пейдж, должна быть своя армия, — мечтательно улыбнулся Мика, потом, взглянув ей в лицо, отложил нож и вилку. — Извини, я, кажется, тебя напугал, — вкрадчивым голосом добавил он. — Мы поговорим об этом в другой раз. Постепенно ты все поймешь сама. Пейдж помолчала, прокручивая в голове слова демона. Так, значит, это правда: Мика хочет превратить этих милых малышей в слепое орудие для осуществления своего дьявольского плана. Она уже знала по себе, какое воздействие может оказывать он на людей — ведь она по уши влюбилась в него уже после первого свидания. Можно было себе представить, какой эффект его чары могут оказать на маленького, несмышленого ребенка. Но как он рассчитывает сплотить их всех в единую армию? И какая роль отводится им в его адских проектах? У Пейдж в голове вертелась масса вопросов, но она понимала, что на сегодня в этом разговоре поставлена точка. Оставалось только ждать и надеяться, что вскоре представится возможность узнать остальное. В этот момент ей хотелось, чтобы Мика ушел и оставил ее одну, чтобы она могла собраться с мыслями. Всматриваясь в его лицо, Пейдж желала, чтобы он побыстрее закончил свою трапезу и удалился — и, по крайней мере, прекратил эту пытку. Но Мика, казалось, был ненасытен, и с каждой секундой Пейдж становилось все невыносимее наблюдать за тем, как он ест, и все труднее сопротивляться безумному чувству голода.
— Пейдж, — вдруг после долгого молчания ласково обратился к ней Мика. — Посмотри на меня. Возможно, от физического истощения, возможно, от голода, а возможно, и от того, что где — то в глубине ее сердца продолжал теплиться огонек слабой надежды, что в Мике осталась хоть капля доброты, Пейдж сделала, как он велел. Она посмотрела ему прямо в глаза — честные, искренние, невероятной синевы глаза, и ее объяла теплая волна. На сердце стало легко, словно не было всего, что она пережила за последние сутки. В целом свете остались только Пейдж и Мика. Мика и Пейдж… В голове все плыло, взгляд подернулся легкой дымкой, и губы Пейдж тронула улыбка. Мика такой милый, такой добрый, что позволил ей остаться здесь. Он принес ей вкусную еду. И почему она от нее отказывается? Как она может обижать человека, который так любит ее?