— Посмотрим, — упрямо говорит Витторио, — но ты, Лиза — беллиссима. Заявим его прямо на Каннский фестиваль? Во Франции это должно иметь успех.
— Лизочка, это лучше романа! — шепчет сестра.
— Ну конечно, — смеюсь я, — ведь это сделал твой муж! Но снято действительно замечательно. Сцена в Дельфах — это фантастика. Ты — гений! — и я крепко целую Витторио.
Вечером мы сидим с сестрой в ее просторной и современной гостиной, Алика я уложила спать.
— Что ты будешь теперь делать? — спрашивает сестра.
— Растить детей. Алису нужно учить музыке. У девочки есть слух и она интересуется оперой. Все время забываю, что она дочь Ива, и мне часто кажется, что она от Алекса унаследовала музыкальный дар.
— А ты сама?
— Я? Знаешь, мне кажется, я переживу это. Сейчас мне очень плохо, но я переживу. Саша бы сказал, что возможности нашей психики безграничны. Я думаю, что через какое-то время я выйду замуж. За спокойного и сдержанного человека, который не будет лезть мне в душу. Я хочу преподавать, хорошо бы в Оксфорде. Молодость прошла, теперь все будет по-другому. Найду себе какого-нибудь профессора из Оксфорда и буду предаваться благоразумным супружеским радостям.
— Всегда ненавидела слово «супружеский», «супруг». У тебя был когда-нибудь супруг?
— Нет. Наверное, пришла пора. Мужем мне мог быть только один человек… А супруг — да взять хоть каноника Фаулза. Приезжай ко мне, я вас познакомлю. Очаровательный человек. Светлана говорит — влюблен в меня. Он будет мне и другом.
— А ты, ты влюблена в него?
— Ах, о чем ты говоришь! У меня сейчас одна мечта — побывать дома. Ты не представляешь, как я тоскую! Домой хочется — волком бы завыла. Помнишь Цветаеву? Мы эти стихи оценить тогда не могли, это нам было недоступно:
Тоска по родине! Давно
Разоблаченная морока!
Мне совершенно все равно -
Где совершенно одинокой
Быть…
Понимаешь, она была здесь одинокой. Никто нас не может так понять, как дома. Помнишь, как мы сидели как-то на закате на берегу в Гурзуфе, и сзади кто-то стал читать стихи?
— «Это было у моря, где ажурная пена…» — подхватывает сестра, улыбаясь, — и что за очаровательный старик это читал! Он был похож на героя романа, с бородкой и тросточкой. И помнишь, что он нам тогда сказал?
— Что орда нахлынула и уйдет, а королева все живет в башне замка. Я тогда не поняла его. Теперь понимаю. Культура и мироощущение Серебряного века остаются в нас жить невостребованными, но ждут своего часа. Мы должны сохранить их и, может быть, идти дальше, опираясь на это богатство. Плевелы разносит ветер, а зерно сохранится и прорастет. Но разве мы извне можем что-то сделать? Нужно жить там…