— И эклеры есть?! — я в восторге, — Пир души!
Я варю свежий кофе, наливаю в чашки, пододвигаю Коле тарелку с бутербродами, сама беру эклер и в следующую минуту нос и губы мои в сахарной пудре.
— Бетси, ты делаешь это нарочно! Ты ведь уже большая девочка! — он внимательно смотрит на меня, — Хотя ты сейчас, как никогда, похожа на девочку. Ты молодеешь.
— Легкая жизнь, — легко соглашаюсь я, — Хотя я очень много работаю. Я привезла тебе наши книги. Они, правда, на французском, но моя — в английском переводе. Я тебе потом расскажу. Да, знаешь, меня теперь записали в феминистки, осенью поеду читать лекции в Лондон. Я — и в синих чулках, представляешь?! — я говорю это, а сама подставляю ему лицо и он, вздыхая, вытирает его.
— Ты какая-то чужая. Что в тебе изменилось? Раньше у тебя было очень одухотворенное выражение и очень печальное, что ли. А сейчас словно маска, очень красивая, но непроницаемая.
— Там никому моя душа не нужна. Там нужна молодость. Сплошной сыр.
— Что-что?
— Ну, чиз. Знаешь, когда фотографируют, говорят: скажите «чи-и-из!» Значит — улыбнитесь.
— Как тебе там живется?
— Ты знаешь, очень неплохо. Когда мне нужны материалы для работы — я еду в Женеву или Париж. Писать могу о чем угодно. Нет проблем. Хотя все стремятся найти тему для бестселлера, то есть обреченную на успех.
— Я не про то, — останавливает Коля.
— А… Сначала было интересно. Потом тоскливо. Домой все время хочется. Господи, как я по вас скучаю!
— А муж?
— А муж — он только в постели. Днем это соавтор или партнер по бизнесу. Мы написали три романа, последний — почти целиком я сама. Жаль, что ты по-французски не читаешь. Я тебе здесь переведу. Пишем мы на разных языках, Ив по-итальянски, я — на французском, мне так проще. У кого лучше получилось, тот текст и оставляем за основной.
— Бетси, ты опять не о том. Ты счастлива?
— Я устала любить любовь, Коля. Я хочу любить кого-нибудь.
— А его?
Я пожимаю плечами: — Я люблю его любовь ко мне. Вернее — его страсть ко мне, его вожделение. Это не такая любовь. Не знаю, я наверное очень требовательна? С Сергеем я не была такой. Я не получала сотой доли того, но я так его любила, что прощала все. А с Ивом — наоборот. Знаешь, там я об этом не думаю, — и я легкомысленно машу рукой, — Ну что, пошли к Елене?
Я беру сумку с подарками и мы едем к Тучкову мосту. Этот дом не переменился. Все так же доброжелательно они меня встречают, так же вкусен чай в китайском фарфоре. Расцеловавшись с Еленой и Иваном Семеновичем, я поздравляю их с внуком. Елена машет рукой.
— Ах, Лизочка, Сережка был у нас зимой и признался, что ни о чем так не жалеет, как о том, что потерял тебя. Что-то не сложилось у них. А ты? Ты счастлива?