— На английском языке только одну, «Жемчужное ожерелье». Я даже приезжала в Лондон с лекциями, это было в 1977 году. Вторая, «Их взгляд на любовь», вышла совсем недавно.
— О, теперь я вспомнил, моя жена была на вашей лекции и с восторгом мне рассказывала о ней. Это было за два месяца до аварии. Лиза Ферри. Ну, конечно. Я хотел бы прочесть вашу книгу. А новая, она о чем?
— Это роман. История женщины, почти автобиография.
— Когда вы хотели бы оформить наш брак? — спрашивает он без перехода, и я удивленно замечаю, что он смотрит на меня доброжелательно и без тени сомнений.
— Вы согласны? В мае приезжает мой друг, с большим трудом удалось сделать ему визу. Я хотела бы поговорить с ним. Дело в том, что я обращалась в посольство с просьбой разрешить уехать обратно и получить гражданство на родине, но мне поставили одно невыполнимое условие, я не хочу говорить, какое. Мое самое большое желание — выйти замуж за моего друга. Все будет зависеть от него, если он попросит, я выполню это условие. Тогда отпадет необходимость в нашем браке.
— Хорошо, я понял, — согласно кивает он, — Значит, в мае вы мне дадите точный ответ. Но у меня тоже есть одно условие. Видите ли, после смерти жены я замкнулся в одиночестве, и это было естественно. Теперь же я чувствую, что последние отпущенные месяцы я должен время от времени иметь живую душу рядом. Если бы вы могли уделять мне хоть немного времени, чтобы поговорить иногда. Мой дом тоскливо пуст. Приходите ко мне изредка в гости, — говорит он это спокойно, но я чувствую затаенную тоску. Господи, ведь он умирает!
— С удовольствием, — тут же обещаю я, стараясь, чтобы он не услышал в голосе жалости, — Это не условие, а просьба, и это будет приятно выполнить. Знаете, я очень тоскую по человеческому общению. Раньше мы с друзьями могли часами обсуждать новые книги, фильмы, слушать музыку. Это было так здорово! Здесь я одинока.
— Вы любите музыку?
— Очень! В юности я 2–3 раза в неделю бывала в филармонии.
— Тогда, может, вы разрешите мне пригласить вас на концерт? Как вы относитесь к Моцарту?
— Обожаю!
Мы разошлись очень довольные друг другом.
Я напечатала объявление, что перевожу на итальянский, русский и французский. Иногда мне давали небольшую работу, большой я пока не искала. Всю весну мы встречались с Алексом. Он водил меня на концерты или в оперу, иногда просил погулять с ним в Ричмонде, водил в Гайд-парк, и мы бродили по лужайкам от оратора к оратору, иногда подсмеиваясь над толпой, слушавшей выступающих. Алекс рассказывал мне о своей юности, о своей музыке (всегда иронично), о жене. Я рассказала ему о себе все. Он умел внушить доверие. Он был старше меня на семнадцать лет, но воспринимал все, как мой ровесник. Я была с ним очень откровенна. Так бывает, когда разговоришься в поезде со случайным попутчиком, так как знаешь, что завтра расстаешься с ним навсегда. Наша с Алексом поездка затянется на год, но тоже обязательно кончится, и мы расстанемся навсегда. Иногда он комментировал мой рассказ с высоты своих сорока семи лет и опираясь на логику мужчины и англичанина, но всегда очень по-доброму и заинтересованно. Однажды он сказал мне, что представляет, будто беседует со своей выросшей дочерью. Я была тронута до слез. Иногда мы ходили друг к другу в гости. Я принимала Алекса у себя в квартире, с удовольствием что-нибудь готовила, пекла бисквит или печенье, он приносил бутылку хорошего вина, так как знал, что я так и не привыкла к вкусу виски. Мы сидели и болтали о пустяках, или он просил рассказать о моей работе, или я пересказывала содержание наших с Ивом романов, и Алекс хохотал в особо трогательных местах. Мне было хорошо с ним.