Натужный рев грузовиков за окном стал отчетливее и громче, я видел, как они выползали из сводчатого эллинга гаража, прокатывались на коротком разгоне к главным воротам, притормаживали с пронзительным скрипом у вахты, из кабины высовывался белый квадратик путевки, затем раздавался рев форсажа, свинцово-серый клуб дыма срывался с выхлопной трубы и тяжелые коробки трейлеров и «люксов» исчезали за поворотом.
Я вернулся к Плахотину и спросил без нажима:
– Значит, Степанов врет?
– Насчет чего? – насторожился Плахотин.
– Насчет того, что вас друзья били ногами, пока вы лежали на земле?
– Да что вы, товарищ следователь, это же бред! За что им меня бить? Зачем? Мы же друзья…
– Да я в этом не сомневаюсь, – засмеялся я и попросил его мягко и очень решительно: – Ну-ка, Плахотин, раздевайтесь…
– В каком смысле? – подскочил нос.
– В самом прямом. Снимите куртку, рубаху…
Плахотинский нос стал стремительно краснеть, и приток крови в сей могучий орган обоняния был так значителен, что лицо в том же темпе начало бледнеть, превращаясь в бесцветный фон для багряного снаряда, похожего сейчас на недозрелый баклажан.
– Зачем? Я не могу… Я… Это не по закону!..
– Почему? – удивился я. – Вы разве стесняетесь меня? Вы же не девушка… Не задерживайте… снимите рубаху…
Трясущимися руками расстегнул Плахотин пуговицы, одна застряла в петле, и он с треском сорвал ее, метнув белый пластмассовый кружок, как из рогатки, мне под ноги. Задрал подол рубахи, стыдливо поворачиваясь боком, а я терпеливо уговаривал:
– Нет-нет, Плахотин, со спины, станьте правым боком к свету…
Побледневшие оранжево-синие кровоподтеки расплывались огромными кляксами на его ребрах.
– Господи, откуда у вас это? – испуганно спросил я.
– Да я сам не знаю… Ударился небось… – торопливо забормотал Плахотин. – Это после того, как мне врезал Степанов…
И замолчал. Я почувствовал, как меня охватывает радостно-злое возбуждение преследователя, сделал вокруг Плахотина волчью петлю и тихо спросил:
– Так он же вас по тыкве ударил? Уточните мне, где растет ваша тыква. На плечах? Или на ребрах?
Плахотин недоуменно пожал плечами, как человек, еще не решивший для себя этот трудный вопрос.
– Вы мне можете членораздельно объяснить, откуда взялись кровоподтеки и ссадины?
– Ударился, – вяло ответил Плахотин. – Я же говорю, что плохо помню, как потом все получилось…
Я сел за стол и быстро выписал Плахотину направление. Он сидел против меня с задумчиво-удрученным видом мудреца, размышляющего о том, куда девается дырка, когда бублик уже съеден.
– Вот вам, Плахотин, направление на судебно-медицинскую экспертизу, – сообщил я, протягивая бланк. – Сегодня отправляйтесь в Шестую больницу и получите заключение врачей…