Хулио смотрел теперь заинтересовано.
— Скажи, ты видел отсюда, как эти бородатые козлы по заводу ходили?
— Ну.
— Ты видел, как один граблями размахивал? Держу пари, что он работал на таком комбинате и замышляет что-то недоброе. Что-то, о чем мы не знаем. Скажи, ты хочешь тут сгореть заживо?
На лице Хулио отразился мучительный мыслительный процесс
— Нет.
— И я не хочу. Только вот я готов последние штаны поставить на то, что эти уроды нас ни о чем не будут спрашивать. Они к своему Аллаху на небеса хотят — а мне туда путь заказан. И тебе — тоже. Я за этих скототрахов помирать не собираюсь, нет, не собираюсь…
— И чего делать…
— Послушай, что я надумал. Знаешь, весь этот выкуп — пажа полная. Фуфло! Дерьмо на палочке. А дело вот в чем — раньше эти скототрахи с гринго газом торговали — а теперь гринго сами банчат, с кем хотят. Прикинь — если не мы будем с нашими дилерами торговать — а они выращивать будут и нам же сплавлять, на нашу территорию, это нам понравится? И что мы будем делать тогда?
До Хулио наконец дошло.
— Вот гады
— Именно! Надо взять дело в свои руки. Если они тут бойню устроить собрались — я лучше этих пендехос к Аллаху отправлю и сдамся гринго. А может, мы еще свидетелями[70] станем, если этих уродов живыми сдадим, въезжаешь? Мы ничего не делали, это они по военным стреляли и вертолет завалили! Пусть и отвечают!
В глазах Хулио появилось выражение тупой, нерассуждающей решительности.
— Пошли. Держись за мной. Держи перо наготове…
Бородатые выставили пост из одного человека — но его прошли быстро. Бородатый что-то спросил… и сделать ничего не успел. Ударив прикладом автомата под подбородок — Виктор свалил бородатого на землю — а Хулио привычно полоснул его ножом по горлу…
— Молодец. Давай быстрее…
По лестнице — они поднялись на второй этаж небольшого здания, где был главный пульт управления всем этим газовым хозяйством.
— Руки от пульта! — решительно скомандовал Виктор — к стене быстро! Убью!
Исламисты — а их было четверо — среагировали по-разному. Один начал подиматься, рука второго метнулась к пульту.
Ба-бах!
Калашников грохнул сдвоенным, араб не завершил движение руки — повалился на бок на кресло, потом на пол. Хотя у арабов была вера, фанатизм, звериная жестокость, у многих многолетний опыт партизанской войны за плечами — у мексиканцев тоже кое-что было. Военная или полицейская подготовка у многих, привычка к оружию и главное — привычка убивать. Последнее — главное, если нет готовности выстрелить и убить — оружие лучше вообще не брать в руки. В отличие от арабов, которые убивали неверных и которым требовался хоть какой-то повод для убийства — мексиканцы убивали походя, забывая об этом через несколько минут. Убивали с такой жестокостью, что это невозможно было сравнить даже с афганскими моджахедами. Людей рубили на куски, кастрировали, сжигали заживо, медленно жарили. Тот же Хулио — как-то раз в один день ликвидировал выстрелом в затылок тридцать одного человека — члены небольшой конкурирующей группировки и их семьи. Их бросили в бочки с кислотой и пошли ужинать…