Хотя скорее всего пожалеет, с горечью подумал он. Девушка явно не из тех, кто с готовностью уступает мужским домогательствам, иначе с чего бы ей тогда отвергать Фитцгелдера? Линдли вдруг вспомнилось, как Софи кусалась и царапалась, словно дикая кошка, когда ее хозяин попытался овладеть ею в чулане. Будь она такой, к чему бы ей тогда уходить от Эудоры? То, что она с такой готовностью уступила ему, скорее уж говорит о преданности отцу, чем о неразборчивости или легкомыслии девушки, решил Линдли.
Ясно было одно — никаких терзаний, ни душевных, ни физических, Софи в данный момент не испытывает. Впрочем, как и сам Линдли. Так что эта ночь явно будет не самой худшей для них обоих.
За исключением одной маленькой детали — сам Линдли не собирался торчать тут до утра. Может, сейчас Софи и готова с радостью отдаться ему, но вскоре она будет проклинать его на чем свет стоит — Линдли готов был голову дать на отсечение, что так и будет. Нет, он доведет ее до полного изнеможения, а когда она уснет, заберет этот чертов медальон и постарается поскорее исчезнуть, чтобы отправиться в погоню за этим мерзавцем, ее отцом.
Это д’Аршо заставил их обоих через это пройти. И Линдли поклялся, что он дорого заплатит за это унижение.
Она вся пылала — с головы до кончиков пальцев, а в некоторых местах даже внутри. Ощущение оказалось настолько божественным, что Софи без особого труда заставила себя забыть о том, что происходит на самом деле. Еще теснее прижавшись к нему, она попыталась представить себе, как почувствует сквозь тонкую ткань элегантного сюртука все изгибы его твердого, словно каменного, тела. Что ж, подумала Софи, раз уж она решилась пожертвовать собой ради спасения бросившего ее отца, остается утешаться тем, что ей по крайней мере хватило ума выбрать для этого самого привлекательного и опытного мужчину во всей Англии.
Собственно говоря, он был настолько опытен, что ей, к счастью, даже не пришлось ничего делать самой — оставалось только улыбаться да таять от наслаждения. От его поцелуев Софи охватила слабость. У нее подкосились ноги, и когда он на минуту перестал ласкать ее, она уже была в таком состоянии, что ему осталось только подхватить ее на руки и отнести на кровать.
Господи… но уверена ли она, что готова пройти через это?! Все эти годы, что она прожила у мадам, Софи не позволила ни одному мужчине даже пальцем коснуться ее. И вот теперь сама предложила лорду Линдли провести с ним ночь. Немыслимо! Но был ли у нее выбор? Могла ли она поступить по‑другому? А сейчас одно его прикосновение заставляло ее изнывать от желания. И если это единственное, что она может сделать, чтобы спасти отца…