Может, парнишка раскаивается, что поспешил предать Линдли? Отрадно. Однако Линдли не собирался вмешиваться — ни сейчас, ни после, когда разгневанный Физел спустит с мальчишки шкуру, чего тот, без сомнения, заслуживает. Само собой, потом, когда все закончится.
Но Хатч, судя по всему, склонен был прислушаться к совету Тома. Какое‑то время он молча жевал губу, потом неохотно кивнул:
— Ладно. Я уберу нож, но Том будет держать тебя на мушке. Попытаешься подложить нам свинью, и парнишка проделает у тебя в животе дыру. Ясно?
Линдли благоразумно смолчал.
— Не беспокойся, Хатч, — опять вмешался Том, однако взгляд его живых глаз был прикован к Линдли. — Я знаю, что делаю. Поверь мне.
Господи… оставалось надеяться, что он верно истолковал его слова.
— А теперь пошли за медальоном, — буркнул Хатч, всадив нож в стол.
Линдли кивнул, глядя на Тома.
— Хорошо. Выйдем через заднюю дверь.
Том посторонился, чтобы пропустить Линдли вперед, но тот неожиданно прыгнул в сторону. Схватив нож, он повернулся лицом к Хатчу. Все, что оставалось Тому, — это слегка отвести руку в сторону, так что дуло пистолета теперь смотрело в грудь Хатча. Слава Богу, он все понял!
— Пристрелить его, сэр? — невозмутимо спросил Том.
Линдли немного помолчал — очень уж хотелось полюбоваться, как ублюдок взмок от пота.
— Хм… нет. Думаю, не стоит. Во всяком случае, не здесь. Давай выведем его из дома.
— Хорошая мысль, сэр, — одобрил Том.
Да уж, подумал Линдли, куда лучше, чем предыдущий вариант, который предлагал Хатч. Собственно говоря, его бы устроил любой, главное — остаться в живых. Может, и не стоит ничего говорить Физелу, внезапно смягчился он.
Вернувшись в залитый солнечным светом будуар, куда ее притащила мадам, Софи еще более остро почувствовала, до какой степени она тут не к месту. Отсутствовали они недолго — сначала дошли до конца одного коридора, потом другого, и тут мадам вдруг объявила, что пора пить чай. Но даже этой небольшой экскурсии хватило, чтобы понять, насколько красив этот дом, являвшийся неотъемлемой частью самого прекрасного периода в жизни Линдли.
— Ну похоже, Энни уже приготовила чай, — объявила мадам, даже не позаботившись понизить голос, хотя Софи знала, что Энни старается убаюкать малышку.
Мадам подвела их к низкому столику, на который миссис Ви поставила поднос. В комнате оставался всего один свободный стул, поэтому Эудора уселась на него и кивком головы предложила Софи присесть на край кровати. Энни так и осталась сидеть у окна, прижимая к груди уснувшего ребенка.
— Энни, ты будешь пить чай? — осведомилась мадам.