А Влад только поглядывал удивлённо, когда она внезапно меняла маршрут или, скомандовав остановиться, выходила на вершину холма, пристально оглядывая окрестности.
Однажды, завидев в небе тяжёлый чёрный дым, он поднялся за ней на пригорок. Горела роща. Причём как-то странно горела — сразу с трёх сторон.
— Металл поджёг? — с пониманием спросил Влад.
— Нет, — сказала Чага. — Люди.
— Подожгли рощу?
Чага с досадой тряхнула выгоревшей, неровно подрезанной гривкой.
— Кто-то прячется, — хмуро пояснила она. — Выживают огнём…
— Изгнанника? — спросил Влад, чувствуя, как омерзительная слабость раскатывается от живота к коленкам.
— Не знаю, — сказала Чага. — Может быть, и хищника…
Они положили зверей в пышно разросшемся жёлто-зелёном кустарнике и спрятались сами.
— Слушай, Чага, — прямо спросил Влад, — ты кого больше боишься: металла или людей?
— Тебя, — бросила Чага, не оборачиваясь.
Влад неуверенно хихикнул. Вот уже и первые проблески юмора пробиваются. Так, глядишь, скоро и анекдоты начнём друг другу рассказывать: «Сидят в горящей роще два изгнанника. Вот один и говорит другому… то есть другой…»
Продолжения анекдота Влад придумать не смог, да и не успел бы. Глухо грянули копыта, воздух вспороли визжащие, как металл, крики, и ложбинка ожила. Мимо них огромными прыжками пролетело поджарое и, несомненно, хищное существо, похожее на гепарда с волчьей мордой, нагоняемое храпящим, роняющим пену зверем. Сламывающиеся в суставах мощные ноги метались, как рычаги, в каждом копыте — смерть.
Пятнистый хищник шарахнулся, уворачиваясь, и в этот миг на спину ему с маху бросился всадник. Мужчина. Они покатились, путаясь в редкой высокой траве, взметнулись жилистые пятнистые лапы с жутко растопыренными когтями, и пронзительный крик боли (не поймёшь, звериный или человеческий) ошеломил Влада. Чага, бледная, с искажённым лицом, раскинув руки, зажимала храпы обоим залёгшим животным и торопливо шептала какие-то шепелявые звериные слова, видимо, упрашивая Седого и Рыжую не подавать голоса, не затрубить в ответ.
Вопль оборвался, трава шевельнулась в последний раз, и из неё поднялся победитель в разорванной куртке. Лоб у него был рассечён, улыбающееся лицо заливала кровь. Он нагнулся и рывком вскинул на плечи пятнистую тушу с длинными болтающимися лапами. Всхрапывая и косясь на убитого хищника, возвращался взбудораженный кровью зверь.
Охотник перекинул тушу между горбом и мощной шеей животного и вскочил в седло. У выхода из ложбинки маячили ещё два всадника. Весело оскалившись, они смотрели на приближающегося к ним удачливого наездника.