Она воспрянула духом.
— Это происходит со всеми?
— Это произойдет с тобой.
На следующем отрезке пути ими овладело странное спокойствие. Они плыли под водой, приподымаясь, чтобы вдохнуть воздух. Дэниел плыл рядом с Люси и смотрел на нее. Он был почти загипнотизирован красотой замедленных движений ее тела под водой. Боролся с собой, не зная, пытаться поддержать ее и дать отдохнуть или нет. Ему не хотелось все это затягивать. При всем ужасе этой ситуации, в том, как вокруг них бурлили волны, через которые продолжали просачиваться солнечные лучи, было нечто восхитительное. Дэниел вспомнил о своей первой жизни в Антиохии, когда он пятилетним ребенком спасался под водами реки от землетрясения. Он думал, что тогда встретил вечность, и задавался вопросом, не увидит ли снова вечность вместе с ней.
Люси была удивительно сильной, ее тело обладало большим запасом энергии. Он знал, что она больше не ощущает боль.
А потом, постепенно, Люси начала сдавать. Движения ее замедлились. Гребки стали менее точными. С ним это тоже происходило, но в отношении себя его это не тревожило. А наблюдать за Люси Дэниелу было больно. Ведь это он втянул ее во все.
Неожиданно наступил момент, который должен был наступить, когда она перестала бороться. Под водой, в крапчатом солнечном свете, Люси повернула к нему лицо. Страха на нем не было. Лицо ее, более чем что-либо другое, выражало веру. Она верила в него и в то, что он ей обещал. Она ему доверяла.
Вот что такое, оказывается, быть любимым. Вместо того чтобы отгородиться от этого, как он привык делать, он позволил этому чувству овладеть своей душой. Дэниел пытался приоткрыть каждую часть себя, чтобы впитать как можно больше.
Потом, к его ужасу, руки Люси поднялись над головой, и она начала тонуть. Он смотрел на это, как на замедленное движение на экране. Сквозь толщу воды струились столбы солнечного света, кружась вокруг нее. Волосы были как золотистое облако, а руки раскинуты.
Она тонула. Он увидел ее затылок, разомкнутые пальцы, опустившиеся ниже уровня его груди. Ее затягивал алчный мрак морского дна. Люси покидала солнечный свет, покидала его, и он оцепенел, глядя на нее.
«Ты должен отпустить ее».
«Почему?» — взывал голос у него в голове, пробуждая его существо.
«Потому что таким образом мы себя спасем. Мы это выбрали. Осуществления именно этого мы дожидались много столетий».
Чем были все эти столетия? Дни, годы и месяцы воспоминаний. Они были мыслями в его голове и ничем больше. Мог ли он быть уверен в любой из них? Возникало ли у него какое-нибудь реально осязаемое доказательство того, что он когда-либо возрождался после смерти или возродится в будущем? Люси верит ему. Но верит ли себе он сам? Неужели он так уверен в себе, что готов пожертвовать ею?