— Ты считаешь, я слишком много об этом думаю? — спросила она у Марни.
Та посмотрела на нее так, словно ей стоило усилий не вцепиться Люси в волосы.
— Да, ты придаешь этому значение. Если бы про тебя сняли фильм, он назывался бы «Я придаю этому слишком много значения».
Люси рассмеялась, а позже забеспокоилась. Марни не собиралась вредничать. Она любила ее сильнее и искреннее любого другого на свете, если не считать матери. Марни нестерпимо было видеть, что Люси уделяет так много внимания человеку, которому нет до нее дела.
Люси подозревала, что Дэниел своего рода гений. И дело не в том, что он сделал или сказал нечто такое, что натолкнуло бы на эту мысль. Но однажды она сидела рядом с ним на уроке английского, когда класс обсуждал Шекспира, и украдкой бросала на него взгляды. Видела, как Дэниел, подавшись вперед, один за другим по памяти пишет в тетради сонеты красивым наклонным почерком, что заставило ее подумать о том, как Томас Джефферсон составлял проект Декларации независимости. Выражение на его лице навело ее на мысль, что он сейчас очень далеко от маленькой тесной классной комнаты с мигающим флуоресцентным светом, серым линолеумом на полу и единственным крошечным окном. «Интересно, откуда ты взялся, — подумала она. — Хотелось бы мне знать, как ты оказался здесь».
Однажды Люси, набравшись храбрости, спросила у него про задание по английскому. Он указал на классную доску, где было написано, что им следует подготовиться к классному сочинению по пьесе Шекспира «Буря», но у него был такой вид, словно он хочет что-то добавить. Она знала, что он умеет разговаривать: слышала, как он общается с другими людьми. Люси приготовилась одарить его ободряющим взглядом, но, едва встретилась с его глазами цвета зеленого горошка, как на нее накатило такое сильное смущение, что она опустила голову и не поднимала ее до конца урока. Обычно с ней такого не происходило. Она была самоуверенной, знала себе цену и свое место. Росла в основном с девочками, но у нее было много друзей-мальчиков из ученического совета, гончарной мастерской, а также и два брата Марни. Ни один из них не вызывал у нее таких чувств, как Дэниел.
Был еще один случай в конце одиннадцатого класса, когда Люси приехала в школу забрать вещи из своего шкафчика, мучаясь при мысли, что не увидит Дэниела целое лето. В тот день она неумело припарковала белый ржавый отцовский «Блейзер» в двух кварталах от школы. Сложив на тротуар кипы бумаг и книг из шкафчика вместе с картонной коробкой, где находилась керамика, Люси осторожно пыталась открыть дверцу машины.