Гита никогда не улыбалась, ласкала редко и мимоходом, и все-таки девочка знала, что мать способна понять и утешить, что она никогда не оставит ее в беде. Дома у Амриты не было ощущения, будто ее бросили в океан пустоты, где она беспомощно барахтается, не зная, как выбраться на берег.
Ила дала новой воспитаннице чистое сари, после чего принесла кувшин молока, вкусные лепешки, чашку хорошо проваренного белоснежного риса и целую гору фруктов. Амрита наелась до отвала, и все же ей не стало радостнее и легче.
Она прилегла на циновку и хотела заснуть, как вдруг в помещение гурьбой вбежали возбужденные нарядные девочки с цветами в искусно убранных волосах и звенящими украшениями. Они остановились как вкопанные, с любопытством глядя на новенькую.
Потом одна из них, красивая светлокожая девочка примерно одного с Амритой возраста, подошла к обомлевшей новенькой и властно произнесла:
— Кто ты?
Девочка встала и посмотрела ей в глаза.
— Амрита.
— Откуда ты взялась? Зачем ты здесь?
Чувствуя враждебность и незнакомки, и возглавляемой ею толпы, Амрита мучительно размышляла, что бы ответить, и вдруг вспомнила слова «прекрасного Натараджи».
— Камал сказал, что я смогу научиться танцевать.
Лицо незнакомки просветлело, словно она внезапно услышала волшебное заклинание.
— Камал? — с улыбкой повторила она и спросила: — Ты еще не решила, где будешь спать? Если хочешь, можешь лечь рядом со мной.
— Как тебя зовут? — осмелилась спросить Амрита.
— Тара. Пойдем!
Тара взяла новенькую за руку и показала на одну из циновок.
— Здесь.
— Из какой ты касты? — на всякий случай осведомилась Амрита. Она очень боялась, что девочка заявит, что она брахманка или вайшья[9]. Тогда им вряд ли удастся подружиться!
Однако Тара спокойно произнесла:
— Я не знаю. Мне неизвестно, кем были мои родители. Они оставили меня на пороге храма.
Амрита растерялась. Она впервые очутилась в обществе, где кастовая принадлежность не имела значения. Она никогда не предполагала, что такое возможно, и не знала, хорошо это или плохо.
— А остальные?
— Из разных каст. И будь ты брахманка, а я — неприкасаемая, — Тара жестко улыбнулась, — если я научусь танцевать лучше, чем ты, я буду выше тебя!
— Кто учит вас танцам?
— Ила. Другие девадаси. А еще — Камал.
— Он — Натараджа? — В голосе Амриты звучали наивность и надежда.
— Он — храмовый танцовщик. Такой же, как и я, — ответила Тара и, поймав изумленный взгляд собеседницы, пояснила: — Его тоже подкинули в храм. Он необычайно красив и талантлив и потому исполняет роль Шивы на всех праздниках.
— А девадаси?