Ее глаза ярко блестели в свете костра, выражение лица было мягким и кротким. Девар смутился.
— Я ничего не понимаю в любви, — признался он. — И в моих поступках нет ничего героического. Я ощущаю себя предателем.
— Что можно понимать в любви? Если любишь, то любишь, а нет — значит, нет, — сказала Амрита. — И ты не должен чувствовать себя предателем. Главное — не предавать себя, поступать, как велит совесть. — Потом предложила: — Расскажи о себе.
Он выполнил ее просьбу. Амрита внимательно слушала. Когда Девар замолчал, спросила:
— Ты считаешь, что предал свою драхму? Боишься, что не сможешь найти другой путь?
— Нет. Я ни о чем не жалею. Я не боюсь ни расплаты, ни смерти, — ответил Девар. — Я тревожусь только из-за того, что не сумею спасти тебя.
Костер полыхал, словно большой оранжево-белый цветок, в воздухе кувыркались красноватые угольки, землю усыпали блестящие искры. Путники молчали, скованные тем, что было сказано, и тем, что не прозвучало, осталось в глубине души.
На следующий день они вышли к речушке, на берегу которой стоял большой, хорошо защищенный английский гарнизон. Слышались голоса людей, ржание лошадей, мычание волов, доносился запах дыма. Девар и Амрита скрывались в зарослях и наблюдали до тех пор, пока не заметили женщину, которая спускалась к воде с ведром в руках. Она была закутана так, что оставалось открытым только лицо, и все же путники сумели разглядеть, что она молода и что она — индианка.
— Я подойду к ней и попрошу о помощи, — сказала Амрита. — Быть может, она согласится дать мне немного еды.
— А если выдаст? Или испугается, закричит?
— Не думаю. Женщина редко видит опасность в другой женщине. Подожди здесь, не иди за мной. Я справлюсь одна.
Девар согласился. Она была сильной, он знал это, хотя прежде думал, что все совершенное должно быть хрупким, как стекло.
Амрита перешла через речушку по ветхому мостику. Внизу бурлили и пенились упругие, быстрые струи. Могучая стена растительности доходила до самого берега речки, ветви деревьев свешивались к воде.
Из-за шума реки незнакомка не услышала приближения Амриты, и когда та обратилась к ней, вздрогнула и расплескала воду.
— Послушай… Не выдавай меня, ладно? Я скрываюсь в лесу от майсурцев и от… англичан. Я очень голодна. Не принесешь ли какой-нибудь еды?
Незнакомка не выглядела испуганной. Она с грустью смотрела на Амриту своими чистыми глазами.
— Откуда ты?
— Издалека, — уклончиво ответила Амрита.
— Будет лучше, если ты пойдешь со мной. Я дам тебе сухую и чистую одежду, — сказала женщина, оглядев ее сверху донизу.