Вдруг из тумана вылетел Хуги, опустился на мраморную лысину, долбанул ее клювом и расхохотался:
— У тебя что, Корвин, времени слишком много? Нашел с кем разговаривать!
Огромные губы беззвучно проартикулировали мое имя. Затем голова снова заговорила:
— Что, действительно тот самый?
— Тот самый, — подтвердил Хуги.
— Послушай, Корвин! — В голосе ушедшего в трясину гиганта слышалась тревога. — Ты собираешься остановить Хаос, так ведь?
— Да.
— Не надо. Не стоит оно того. Я хочу, чтобы все кончилось. Я желаю освободиться из этого положения.
— Так я же предлагал тебе помощь.
— Мне нужно иное освобождение. Полный конец всего этого безобразия.
— Чего же проще, — пожал я плечами. — Нырни с головой и вдохни поглубже.
— Я стремлюсь не только к личному завершению, но и к завершению всей этой глупой игры.
— Полагаю, найдутся люди, которые предпочли бы принять по этому вопросу свое, самостоятельное решение.
— Пусть им тоже придет конец. Наступит время, они окажутся в таком же, как я, положении и будут чувствовать то же, что я сейчас.
— И перед ними будет стоять тот же самый выбор. Пока.
Я повернулся и пошел.
— И ты, — прогрохотало мне вслед чудище, — и ты будешь в таком же положении!
Через несколько шагов меня догнал Хуги. Он завис надо мною, как вертолет, и опустился на конец посоха.
— До чего же приятно посидеть на ветке старины Игга, когда он не может… Ой!
Хуги взмыл в воздух и начал описывать круги.
— Лапу, лапу обжег!.. Как это он так сделал?
— Спроси чего полегче, — рассмеялся я.
Потрепыхавшись еще немного, ворон нацелился на мое правое плечо.
— Ничего, если я тут отдохну?
— Валяй.
— Спасибо. — Он немного потоптался по мне, устраиваясь поудобнее. — К твоему сведению, у этой Головы давно крыша поехала.
Я пожал плечами. Чтобы сохранить равновесие, безбилетный пассажир сжал когти покрепче и раскинул крылья.
— Он что-то такое нащупывает, — продолжал Хуги, немного успокоившись. — Но при этом исходит из совершенно порочных предпосылок, возлагая на мир ответственность за свои собственные просчеты.
— Нет, — я убежденно покачал головой. — Ничего он не нащупывает. Он не желает нащупать даже опору, которая помогла бы ему выбраться из болота.
— Я говорю в философском смысле.
— А, так ты про такое болото. Тогда плохо.
— Эта проблема находится в плоскости самосознания, эго, в плоскости взаимоотношений эго с миром и Абсолютом.
— Неужели?
— Да, конечно. От вылупления из яйца и до самой смерти мы плывем по поверхности событий. Иногда мы ошибочно решаем, что способны влиять на ход событий, и в нас возникает стремление. А это — прискорбная ошибка, ибо стремление порождает желание и создает ложное эго, заслоняющее чистое бытие, пребывание. В свою очередь эго бесконечно множит стремления и желания, а тогда уж ты погряз с головой.