– За этим я и пришла, – соглашается Катя. Ей кажется, она уже знает, о чем идет речь, она знает, что вынуждена будет отказать, но не хочет открывать своих намерений раньше времени. – Что случилось с тобой? Ты… Жива?
Катя задает вопрос, но не знает, хочет ли услышать ответ.
– Да. Я жива… Почти. Жива наполовину. Если бы ты знала, как это тяжело! Все, что было моим счастьем, обернулось против меня. Катя, ты должна меня освободить, должна взять эту ношу.
– Почему?
– Ты моя сестра. Ты… ты ведь читала книгу?
– Да. Но там написано – добровольно. Добровольно взять эту мерзость!
– Не говори так! – Шепот становится шипением, Ганна делает движение, словно хочет встать, и Катя невольно отступает. – Не бойся. Я не причиню тебе зла. Ты не знаешь, что говоришь. Это не мерзость. Это – бессмертие. Бесконечно долгая, прекрасная жизнь. И еще у тебя будут деньги, много денег, а у тебя ведь никогда их не было, ведь так? Если бы ты знала, какого труда мне стоило держать этого пакостника, моего муженька, под контролем, чтобы он не растратил, не растерял… И теперь это будет твое! Ты сможешь делать добро, путешествовать…
Тень в кресле замолкает, словно подыскивает слова, и это дает Кате время на реплику:
– А Георгия мы куда денем? Спровадим на тот свет?
– Катя, ты жестока…
– Я? Скажи, а это не ты убила всех этих женщин?
Ганна смеется. Катя не слышит этого, но чувствует рябь, проходящую по странно зыбкому телу сестры, и до нее долетает волна затхлой сырости. Так пахнет застоявшаяся вода.
– Нет, сестренка. Не я. Я лишь хотела освободиться, избавиться от своей ноши. Они были предупреждены о возможных последствиях, о том, что получат плод не по праву рождения…
– Что-то я сомневаюсь.
– Честность, Катя, честность. Вот одно из правил игры. И ты ответь мне, честно, не лукавя: ты ведь хочешь этого, да? Просто боишься? Не бойся. Ты сможешь избегнуть моей участи…
– Отчего же ты не избегла ее?
– Я была глупа и наивна. Мою женскую судьбу сломали в самом начале. Потом я влюбилась в смазливого проходимца… Ты тоже чуть не влюбилась в него, сестренка. Он, конечно, постарел, его нервная система измотана общением со мной, но все еще, – и снова этот гадкий, студенистый, неслышимый смешок, – но все еще импозантен, подлец. Он завел себе смазливую любовницу, она захотела занять мое место и утопила меня в озере! Катя, это было больно! Что ж, в каком-то смысле ей удалось побывать на моем месте – я пришла и утопила ее в ее же вонючем бассейне!
– Инструкторшу, – припомнила Катя.
– Да, сестренка, да. И это был мой маленький праздник. Но потом… Все оказалось не так, как я себе представляла. Плод поддерживал во мне жизнь, но я все же изменилась. Я не могла появляться на людях, мне пришлось прятаться, жить только по ночам, и уж эти ночи я проводила с верным супругом! И я устала, Катя, как я устала! Без сна, без пищи, без воды, без дыхания! Знаешь, это очень страшно, если не можешь сделать вдох и выдох. И еще я устала без надежды – пока Юрий не нашел эту книгу… Как мне было больно, Катя! Я хочу уйти. И ты поможешь мне. А в уплату за услугу, которую, как сестра, могла бы оказать и бескорыстно, ты возьмешь весь прекрасный мир, и на такой долгий срок, как только захочешь!