– И я смогу жить вечно?
– Да, сестра, да!
– И пережить свою любовь, своих детей, и, быть может, внуков? Увидеть, как стареет Мышка? И как она умрет? Родители не должны хоронить своих детей.
– Я не понимаю тебя…
– Да. Ты меня не понимаешь. И я не надеюсь тебе это объяснить. Ганна, ты не думала о том, что ты вынашивала? Чей это плод?
– Это легенда, Катя, это просто старая сказка!
Тут уж и Кате пришлось посмеяться.
– Легенда? Однако она работает, разве нет? Прости, Ганна. Я обманула твои надежды. Я не могу принять твоего дара и не хочу жить вечно. Я хочу прожить жизнь, вырастить Мышку и умереть в свой срок. Не знаю, как дело обстоит с загробной жизнью, но в любом случае, мне хватит и этой.
– Не хватит, сестра, поверь мне. Мне дано видеть кое-что… У тебя опухоль, небольшая, но неоперабельная опухоль. Скажи, у тебя не болит голова? Катя, тебе осталось жить несколько месяцев.
Кате показалось, что непонятная жестокая сила вжала ее в землю, даже воздух вокруг нее отвердел и давит, прижимает к полу. За что, за что? На мгновение Кате увиделось бледное, впалое, чужое для всего живущего и надеющегося лицо той женщины, что была тогда рядом с Иваном. Вот, значит, пришло возмездие. Она тоже… обречена?.. Ей казалось, что она уже мертва, что навсегда останется в этом подвале и никогда не увидит больше дневного света, не услышит голоса Мышки… Черный, палящий, едкий огонь залил ее душу, и не было от него спасения, но вот протянулась рука, и в руке этой – что? – прохладное, поблескивающее бесчисленными гранями, антрацитово-черное яйцо. Оно кажется сделанным из камня, но это не камень. Оболочка яйца тонка, как бумага, и что-то пульсирует под ней, живет, шевелится, как червяк в яблоке. По обожженному телу пробегает судорога, тело кричит – возьми! возьми! Но черный огонь слабеет, отступает, и кажется Кате – крылья простерлись за правым ее плечом, и тень от них закрывает, спасает ее от пламени…
– В тени крыл Твоих, – с трудом произносит Катя.
Наваждение рассеялось.
– Ты все же солгала, да? Недаром говорят: скажи правду, и пусть дьяволу станет стыдно. Но даже если ты сказала правду… Что ж, извини. У меня много дел. Прошу, не задерживай больше нас здесь. Если в тебе осталось что-то человеческое…
В эту секунду Ганна встает, и свет падает на ее лицо.
На то, что когда-то было прекрасным женским лицом.
Кате не хватает воздуха, она делает несколько коротких хриплых вдохов. Как бы ни была коротка или длинна ее жизнь, она всегда будет помнить это лицо, оно явится ей и в кошмарном сне, и в жарком бреду. Чей образ и чье подобие повторилось в нем? Черно-зеленая кожа, в пустых глазницах клубится мрак, нос провалился, бесследно исчезла нижняя челюсть, яма рта истекает слизью и зловонием…