– Слетелись, вороны, – свистящим шепотом заметил Семен Наумович. И кивком головы показал на кого-то. Ганна проследила направление его взгляда и поняла, кого имеет в виду старый ювелир. Молодой мужчина, высокий, с ранней сединой в темных волосах. Он тоже смотрел на них.
– Кто это?
– Никто, – отмахнулся Семен Наумович. – Пойдем, детка, нужно проститься с Маргошей…
Пристраивая свой букет (тот все норовил соскользнуть с атласного покрывала на груди покойной), Ганна краем глаза успела увидеть, что страшный сон оказался до странности точен. От Маргариты Ильиничны остались кожа да кости, да и косточки-то словно бы птичьи! Прогена, сказал Семен Наумович? Неизвестно, что это значит, но, должно быть, страшная болезнь.
На кладбище было ветрено и пыльно, Ганна устала и запарилась в глухом черном платье, к тому же ее томило какое-то неясное предчувствие. И она почти не удивилась, когда по окончании церемонии к ней подошел тонконогий и пузатый дядя, в очках, замотанных синей изолентой, представился нотариусом Ермаковым и сказал, что ждет ее двадцатого числа – «Утречком, хорошо?» – в своем кабинете, что просит ее прийти вместе с Семеном Наумовичем…
– Это касается последних распоряжений покойной Строганцевой, – подчеркнул он со значением, и Ганна поняла его так, что Маргарита Ильинична кое-что оставила ей в своем завещании.
Интересно – что? В кабинете нотариуса Ганной владело приятное возбуждение. Все происходило как будто в старинном английском романе! Может, свои серьги с аметистами, или бирюзовый браслет? А вдруг, чего доброго, и автомобиль «Нива» темно-вишневого цвета?
А вот и нет. Темно-вишневую «Ниву», сошедшую с заводского конвеера всего год назад, Строганцева завещала Семену Наумовичу. Массивный золотой браслет с инкрустациями из иранской бирюзы достался слезливой бабуське, приятельнице покойной. Этюд Тинторетто «Рассвет в Венеции» Маргарита отказала Юрию Александровичу Рыжову, сыну какой-то ее подруги.
Ганна же получила все остальное.
Опись унаследованного Ганной имущества, начиная с трехкомнатной квартиры в ЖСК «Жемчужина» и заканчивая дохой из голубой норки, б/у, занимала четырнадцать страниц убористого машинописного текста. А в промежутке была коллекция антикварных часов, бесценная мебель розового дерева, ювелирные изделия, Библия издания Гуттенберга, этюд Репина, две картины кисти Крапивина, одна – Серова.
Ганна помнила эту картину, украшавшую библиотеку Строганцевой. Женщина в бледно-розовом платье, с белым кружевным зонтиком, на фоне пронзительной зелени. Розовый цвет был Маргарите Ильиничне к лицу, смягчал желтый оттенок кожи, кружевные тени от зонтика скрадывали резкость черт ее лица. Она казалась очень юной и стройной, и в то же время художнику удалось отразить внутреннюю силу, переполнявшую эту женщину. Ганна подумала вдруг, что тоже могла бы сшить себе розовое платье по старинной моде. Носить его дома, воображать себя сказочной принцессой, заточенной в замке в ожидании сказочного принца…