Расписала Аннушка игуменье писанку
Черною глаголицей: Христос воскрес!
По красному полю золотые листья
Золотые гвозди, и копье, и крест.
Все-то мы хлопочем, все-то украшаемся,
Писанки да венчики, пасхи, куличи,
В этих куличах-то все и забывается.
В сердце Божьей Матери стрелы и мечи.
Божий сын во гробе, ангелы в смятении,
По церквям рыдальные гласы похорон,
Славят страсти Господа и Его терпение,
А у нас-то скалок, мисок перезвон.
Радостно было от этих простеньких строк, и из церквушки «Утоли мои печали», что неподалеку, рвался к ним пасхальный светлый благовест.
А теперь Пасха была только весенним воскресным днем, и тебе ни праздников, ни буден, по праздникам-то Ганне как раз самая работа, она даже про свой день рождения едва не забыла. Спасибо, муж у нее внимательный, заказал столик в ресторане и преподнес драгоценную безделушку, колечко. Бриллиант в обрамлении изумрудов. Как странно, отчего же опять в жизни Ганны появляется это роковое сочетание, неужели нет больше на свете других камней? Кольца она не стала носить, благо и так драгоценностей Маргарита Строганцева ей оставила полный ларец. Спрятала на дно от себя самой.
Кольцо сослужило дурную службу, в голову начали приходить совсем уж странные мысли. Вспомнилась вдруг семья, родители, братья и сестры. Матери она со своего отъезда так и не видела больше, отец несколько раз заезжал по пути, и не мог скрыть, что делает это от матери тайком… Говорить было не о чем. А теперь вдруг засосало – как они там? Мать, наверное, постарела. Как она кричала тогда, что еще молода, может еще родить детей! Интересно, есть ли у Ганны еще братья или сестры, кроме тех, что она смутно помнит? Лешка-оболтус, близняшки Витька и Вовка, Наташка-подружка, и маленькая. Как ее звали? Но этого Ганна не помнила, и томилась сильней, и не понимала причины своего томления.
Однажды Нина пришла не вовремя, застала хозяйку в слезах. Сидит в кухне, куда сроду не заглядывала, потому что готовить не умела и не любила, ножки под себя подобрала, подперла щеку рукой, а слезки у сердечной так и катятся светлыми горошинками! Домработница забеспокоилась, стала расспрашивать. Что да что с вами, Ганна Федоровна? А та и толком сказать ничего не может, только губой дрожит. Ну, Нинка на то и ушлая баба, много в жизни повидала, может вывод правильный сделать:
– Родить вам пора, вот чего!
Ганна так и подскочила.
– Ну да! Ни к чему мне это! Не люблю детей!
– Эх, Ганна Федоровна, милая вы моя, так природе, ей нет никакого дела до того, хочете вы ребят или не хочете! Организм женский этого требует, так вынь ему да подай! Возраст такой подошел.