По коридору пронеслось нечто вроде небольшого тайфуна, и на пороге начальственного кабинета воздвиглась Златочка, девушка пышнотелая, но слабонервная.
– Юрий Александрович, ну что это такое, ну, скажите хоть вы ей! – возопила она, подняв к потолку коровьи очи.
– Злата, для начала я скажу вам. Когда входите в кабинет, нужно стучаться. Это во-первых. Во-вторых, что я должен сказать и кому это – ей!
– Да девка какая-то! Пришла, она мне ваучеры, я ей деньги, и до свидания! А она уходить не хочет, села на стул, и ревет, и головой мотает! Я ей и воды, и валерьянки, а она только воет, да и все! Психованная какая-то!
– Ну пошли, посмотрим…
Злата пошла вслед за шефом, не то боясь «психованной», чаяла спрятаться за его широкой спиной, не то соблюдала субординацию. Из ее каморки и в самом деле доносился утихающий уже плач – тихий, безнадежный, как будто кутенок скулил под дверью. Юрий открыл дверь, и… остановился на пороге.
Ему показалось, он узнал ее сразу, как будто знал давно, как будто делил с ней тихие игры своего детства, хотя этого быть не могло, она была лет на десять, если не больше, моложе его. Быть может, она жила по соседству? Быть может, она была той самой первоклашкой, что когда-то, в выпускном классе, посадили ему на плечо и велели изо всех сил звонить в позолоченный колокольчик? Он придерживал крепенькие ножки девочки, обтянутые белыми рубчатыми колготками, и очень боялся уронить ее, тяжеленькую. А она ничего не боялась и изо всех сил трясла колокольчиком, так, что у него звенело в ушах! Потом он аккуратно опустил ее на пол, и ее смеющееся личико оказалось прямо рядом с его лицом – о, только на мгновение! Но как он запомнил малиновый жар ее щечек, блеск глаз и ровно подстриженную рыжеватую челку на смуглом гладком лбу!
У этой были огромные карие глаза, обрамленные слипшимися ресницами, тонкий нос с горбинкой и розовым пионом распустившийся, заплаканный, нежный рот, рыжие вьющиеся волосы были забраны в смешной беличий хвостик. Она взглянула вопросительно, испуганно, и Юрий Александрович увидел в ее кулачке с покрасневшими костяшками зажатые купюры. Повернулся в двери:
– Злата, чаю нам. Или вы хотите кофе? – Это уже он сказал в комнату. Незнакомка помотала головой. – Значит, чай. И пирожных. Злата, сходите в кондитерскую, принесите пирожных, разных, побыстрее.
Потрясенная секретарша улетучилась до того, как он успел дать ей денег на пирожные. Теперь пойдут разговорчики… А, плевать.
– Простите меня, – подала голос незнакомка. Она уже пришла в себя, встала, причем оказалась одного роста с Юрием, худая, с широкими плечами и осиной талией. Жонглировала потертой сумочкой, пытаясь то ли положить в нее смятые деньги, то ли вынуть комочек носового платка. – Простите. Я пойду…