Борис Петрович замотал стыки на трубе асбестовым шнуром и зажег дрова. В печке запылало пламя.
— Чудесно мы заживем здесь, — пообещал Борис Петрович, — как короли. Вот планчику бы немного покурить. Вы знаете, что это такое? Это же такая прелесть! Такая прелесть! Перед последней отсидкой мы с приятелем одного китайца раскололи. Взяли у него целый пуд плану. Вы представляете, что это такое? В Сибири план стоит три рубля грамм. Китаец, сволочь, не отдавал план. Уж мы его мурыжили, на раскаленную печку садили, по пяткам стегали железом — ничего не помогало. Потом приятель догадался — подвесили мы его мальчишку, лет шести малыша, под потолок, так жена ему давай орать: «Отдай ты им, ведь им ничего не стоит пацана задушить, а потом нас». Отдал. Такой жадный был китаец.
Борис Петрович улыбнулся:
— Не робейте, все будет хорошо!
В комнату ворвался бригадир.
— Уходите побыстрее, — сказал он. — Хозяин идет. Увидит вас в этой комнате — меня раком поставит.
Мы быстро закрыли дверь на замок и побежали на улицу, но в дверях столкнулись с начальником и несколькими надзирателями.
— Вы что здесь делаете? — спросил хозяин.
— Работаем, — ответил Борис Петрович весело и нагло.
— Работаете, — недовольно проворчал начальник. — Знаю я, как вы работаете. Неужели ты, Тащилин, не можешь никакую работу исполнить? Тебе бы на стройке работать, а ты все уклоняешься.
— Вы же знаете, у меня руки вывернуты, — с готовностью ответил Борис Петрович. — Вы же…
Начальник оборвал его:
— Ну, какую-нибудь легкую работу ты можешь выполнять?
— Трудно мне, — сказал Борис Петрович. — Вы же знаете, что меня менты за руки подвешивали. Что я больной.
Начальник поморщился.
— Я не поверю, что ты не можешь выполнять легкую работу, — вмешался кум. — У меня сынишке шесть лет, и то от крыльца снег отгребает.
— О! — Борис Петрович посмотрел куму в глаза. — Так он же у вас здоровенький, гражданин начальник. А я больной, меня менты…
— Заткнись, — крикнул кум, — Я тебя в БУР упеку, бездельник!
— А вы что здесь делаете? — обратился ко мне начальник лагеря.
Можно было, конечно, что-нибудь придумать, но я предпочел перевести разговор на другую тему.
— Вы мне как-то обещали, что подадите протест в суд, если выяснится, что я действительно с первой судимостью попал в лагерь для рецидивистов. Вы, конечно, выяснили, что я не лгу. Как насчет протеста?
И тут… Этот случай мне не забыть. Такого не видывал никто и никогда: начальник лагеря смутился! Он слегка покраснел и неуклюже поправил фуражку.
— Мы не разобрались, — промямлил он, — нам дали разъяснение… Все правильно у вас, но я еще с вами побеседую по этому вопросу.