Кроме того, Ингрид предпочла бы не знать слишком многого о Мэттью Ноубле. Благодаря болтливости Кэтлин перед ней возник портрет простого, честного и трудолюбивого парня, который заслуживал уважения и восхищения. Ингрид оставалось лишь молча им любоваться.
— Как я тебе, Хадсон? Хорошо выгляжу? — спросила Кэтлин, вертясь перед Рафферти в новом платье из белого льна, красиво оттенявшем слегка загорелую кожу девушки.
Тот дугой изогнул бровь:
— Если учесть, что именно я помог тебе его выбрать… По-моему, ты — просто великолепна.
— Выглядишь потрясающе, — подхватила Табита, с завистью поглядывая на Кэтлин. Ее беременность была пока не слишком заметна, если не считать легкой припухлости лица и приступов утренней тошноты. — Куда вы с ним направитесь?
— Слушать оперу. Представление будет прямо на берегу! Только я не помню, какая сегодня постановка.
— Вагнер. «Кольцо Нибелунгов», — ледяным тоном подсказала Ингрид. Вообще-то она и сама собиралась туда сходить. Каждый год к празднику городской оркестр всегда исполнял одно и то же — сокращенную инструментальную версию этой оперы с салютом в финале. Собственно, послушать Вагнера собиралось все семейство, но Фрейя в последнюю минуту отказалась. А Джоанна заявила, что летом у нее вообще нет настроения воспринимать «Sturm und Drang».[12] Так что Ингрид отказалась от своей задумки, поскольку ей совершенно не хотелось провести вечер в одиночестве.
— Постой-ка, — и Хадсон еще туже затянул пояс у Кэтлин на талии, подчеркивая этим ее аппетитный силуэт «песочные часы». — Так гораздо лучше. — Он одобрительно кивнул. Ах ты, предатель! — подумала Ингрид с горечью. Теперь Рафферти стал лучшим другом Кэтлин — у тридцатилетнего мужчины оказалась душа тринадцатилетней девчонки. Он просто замирал от восторга, слушая рассказы своих приятельниц об очередном романе или свидании. Это было, безусловно, поинтереснее телевизионных шоу.
Кэтлин, глупо хихикая, совсем разрумянилась. Ингрид старалась не слушать их болтовню, убеждая себя, что ей все безразлично и она ни капли не ревнует. Ах, если бы она могла избавить себя от тех чувств, которые ее сейчас обуревали! У нее очень даже неплохо получалось помогать женщинам в решении их проблем, но вот свои… То был не ее конек. Фрейя, конечно, предложила бы сестре попробовать один из любовных напитков и попросту отбить Мэтта у Кэтлин, но Ингрид не собиралась действовать таким образом. Она хотела понравиться ему без магических фокусов. И разве он ей безразличен? Ничего подобного! Ей все трудней обманывать себя, все сложней скрывать чувства под маской равнодушия. Чего греха таить — Мэтт Ноубл ей действительно очень нравился, хотя и стал теперь практически недосягаем. В принципе, Ингрид не слишком страдала из-за того, что ее привлекает мужчина, которого она не может заполучить. Дело в том, что она ни разу за всю свою долгую жизнь ни в одного мужчину по-настоящему не влюблялась и предпочитала одиночество. Увлечение Мэттом просто случилось не вовремя. А ведь поначалу ей казалось, что она ему нравится. Но, видимо, она ошибалась. И как же теперь быть с собственными чувствами?