За завтраком мама мило чирикала и развлекала 'дорогого' гостя беседой, и притворно сетовала на то, что раскладушка сломалась, и ах-ах, ей так неловко перед Эйлардом. Папа молча улыбался в чашку чая, и только иногда сочувственно на меня поглядывал. Уж он-то все мамины приколы знал хорошо.
День пролетел в хлопотах. Я спешно рассортировывала вещи, стараясь сделать все как можно быстрее. Папа привлек могучего гостя к перетаскиванию мебели, но что-то мне подсказывало, что без магии тут не обошлось. Очень уж легко этот гость передвигал огромный шкаф в одиночку, а затем так же непринужденно перетащил диван.
Мама заловила меня один раз в кухне, пока я пила воду.
- Вика, какой чудесный мальчик, - она сложила руки на груди. - Если ты его упустишь, я тебе не прощу!
Я хмыкнула. Не объяснишь же ей, что этот мальчик больше чем на двадцать лет старше ее самой. А внешность, она, оказывается, так обманчива.
- Что ты хмыкаешь? - мама сделала вид, что возмущается. - Где ты еще такого найдешь? А как он на тебя смотрит... Нам с папой как-то даже неловко становится, - она издала смешок.
- То, что ты сейчас вытворяешь, раньше наказывалось судимостью и называлось сводничество, - я показала ей язык.
- А сейчас это называется сватовство, и я выступаю в роли почтенной свахи, - она улыбнулась. - Вот что ты вредничаешь? Мужик офигенный. А ты... Вот превращу тебя в лягушку, будешь знать.
- Тогда у тебя будет зять Иван-дурак, - я пожала плечами.
- Чего это? Может, Иван-царевич.
- Видишь ли, мам, лягушек много, а царевичей, увы. Так что в лучшем случае меня расколдует какой-нибудь дурак.
К вечеру мы все были уставшие, но я полностью разобрала все свои вещи, упаковав в коробки то, что хочу оставить и в сумки то, что заберу с собой. Остальное разложено по кучам, что-то отдать, что-то выбросить, что-то на дачу. И вот уже за ужином мне внезапно стало плохо.
Ощущение тошноты и головокружения накрыло внезапно. В ушах нарастал гул, перед глазами поплыли черные круги, и как будто сквозь вату, набитую в уши, и сквозь этот самый гул, пробивался голос: 'Вика! Вика! Вика!'. Я попыталась стряхнуть с себя это ощущение, но, кажется, начала заваливаться со стула, потому что почувствовала, что меня кто-то придерживает. А голос в ушах становился громче: 'Вика, возвращайся скорее! Тут такой бедлам творится! С Земли клиенты. Со стороны Ферина грохот в ворота, но мы не можем открыть. Ты нужна здесь! Вика! Ты меня слышишь? Вика, а завтра еще полнолуние, Тимару нужно в Ферин'.
Когда шум в ушах исчез, и я смогла проморгаться, то оказалось, что я практически лежу на руках у Эйларда, а рядом встревоженная мама брызгает мне в лицо водой.