На юг по девяносто пятому шоссе, что соединяет штаты. Уткнувшись лбом в боковое стекло, я следила за белыми столбиками вдоль дороги, как они приближаются и исчезают. Тело потеряло чувствительность, в голове полная пустота; я даже не понимала, сплю или бодрствую. Травмирующие психику события происходили так часто. Мне ли к ним привыкать. Может быть, поэтому я не рыдала безостановочно и не превратилась в трясущуюся развалину. Я не то чтобы привыкла к постоянным стрессам, a может, и привыкла. Вероятно, я просто стала принимать все без эмоций, но как это тяжело: знать и ничего не чувствовать.
Джаред убрал прядь волос c моего лица:
— Почему бы тебе не поспать?
— Не знаю, смогу ли.
— Попробуй, — сказал Джаред и растер мою руку.
Это был просто утешительный жест; мы оба знали, что мне не холодно. Скорое появление на свет Горошинки принесет облегчение Для любой женщины в положении лето — невыносимое время, а у меня к тому же повышенная температура. Это может стать проблемой. Джаред выпустил мою руку и положил ладонь мне на живот. Когда мы въехали в Бронкс, я наконец сомкнула веки и не открывала глаз, пока мы не оказались у южных границ Филадельфии. Было еще темно. Я проснулась, волосы прилипли к щекам, приборная панель нагрелась и стала влажной от соприкосновения с моим лицом. Джаред проехал весь путь за половину времени, которое вообще-то, на это требуется.
Как только я осознала, где нахожусь и почему, на глазах выстyпили слезы.
— Ох, — выдохнула я, вытирая щеки.
Ощyтив неустроенность и печаль, я почувствовала странное облегчение. Значит, я все-таки нормальная
— Все будет хорошо, дорогая, — сказал Джаред и по-тянулся ко мне, чтобы поцеловать.
— Есть какие-нибудь новости?
— Клер прислала сообщение. Огонь потушили, тело нашли. Думают, что это ты. Утром, вероятно, узнают все.
— Моя мать...
— Клер уже поговорила c ней. Она разыграет перед полицейскими невменяемость, вызванную потрясением. Она знает, как все будет происходить.
Я c облегчением выдохнула:
— По крайней мере, она не будет думать, что я погибла.
— До утра понедельника никто не заметит исчезновения Саши.
— Не уверена, — сказала я, пощелкивaя ногтями.
—У меня в кабинете она говорила c матерью. Кажется, они очень близки. Сашины родные могут подать заявление o пропаже человека сегодня или завтра.
Джаред глубоко задумался.
Правильно ли, что я не сообщила никому o смерти Саши? Это вызывало y меня сомнения. Если Саша разговаривала c мамой каждый день, естественно, мама будет ждать ее звонка, беспокоиться, беспокойство перерастет в панику. Я провела рукой по груди и остановилась на выпуклости, которая защищала нашего ребенка. Саша была чьей-то дочерью. Мама принесла ее домой из роддома учила ее ползать, ходить, вырастила из нее взрослую женщину, какая она есть, то есть была. Эта женщина, любившая Сашу больше всего на свете, спала спокойно последний раз. Стоит ей только вспомнить o Саше и решить, что надо бы ей позвонить, и этот момент станет первым из многих тысяч, когда она будет ощущать жуткyю тошноту, поднимающуюся к горлу откуда-то из желудкa. Меня охватило чувство вины.