— Помнишь, как вы с папой устраивали винные вечеринки? – говорит Джули.
— Конечно.
— Мне бы хотелось сейчас такую. Я уже довольно большая, чтобы мне достался полный стакан, так ведь?
— Я не против. Хотя не знаю, как думает твой отец.
Мама улыбается.
— Может, мы устроим что—нибудь такое, когда найдем убежище. Отметим новоселье.
Джули смотрит, как моча огибает ее ботинки. Она прочитала несколько граффити—надписей, и направила струю на стену.
Здесь был Тим Большой член
Тим сосет большой член
Бог любит нас
Бог любит трупешников
Никогда не сдавайся
Оставайся человеком
УМРИ
— Хочу напиться, — бормочет Джули.
Мама хохочет.
Джули подтирается листом и застегивает джинсы. Сухая ветка цепляется за мамино платье, когда она встает. Ее муж ждет за углом, и наблюдает, как она вырывается, пока не рвет огромную дыру до лифа.
— Тебе нужна нормальная одежда, — говорит он. – Мы еще не на пикнике.
— Да пошел ты, Джон, — весело отвечает она и пробегает мимо него.
— К тому времени, ка мы доберемся до убежища, ты останешься в одном бикини.
— Так проще соблазнить их лидера.
Она садится в грузовик и ждет. Джули замечает, как отец на секунду скривился, и садится позади матери. Она думает о винных вечеринках. Она думает о своем старом доме. Она думает о том дне, когда узнала, что у ее отца была музыкальная группа, и мама включала для нее их записи. Несмотря на то, что записи были хорошими, Джули смеялась. Ведь как иначе можно отреагировать на то, что ее отец, оказывается, был человечным?
Она смотрит в глубину леса, пока они едут назад к шоссе, выискивая диких животных. Птичек, оленей – кого—то глупенького и невинного. Как бы ей хотелось быть такой. Она уверена – эти существа просто знают, как быть счастливыми.
Высокий человек изнывает от боли.
Чувство, которое зародилось в животе, теперь не только распространилось по всему телу, но и вышло за его пределы. Оно окутывает его, как призрачное облако, несчетное количество призрачных рук хватаются за воздух, тянут его… к чему—то. Он хочет знать, чего они хотят. Чувство, как бездумный зверь, гонит его вперед, рыча от жажды.
Подсознательно он понимает, как красиво в лесу, несмотря на темноту и затхлый запах могилы. Здесь тихо и мягко, и ему уютно. Он проводит рукой по покрытым мхом стволам деревьев, когда проходит мимо, и ему нравится это.
«Как шерсть, — думает он. — Как одеяло. Ее кожа…»
Что—то изменилось. Он все еще чувствует прикосновение мха, но мысли уходят.
«Мягкое. Холодное. Влажное».
Он уже не понимает, зачем тратит силы на ощупывание деревьев, поэтому отпускает руки и прибавляет шаг.