- Мне не жаль московитов, Генрих, но этот матрос... Он такой большой, сильный... Сохраните ему жизнь! Зачем вам литовские деньги? Вы и так богаты. Если же вы поднимете руку на этого красавца, берегитесь - все открою царю.
Штаден от души расхохотался, услыхав эти слова:
- Кра-са-вца! Ха-ха-ха! Я охотно уступлю свое место этому датчанину... Я даже могу вас познакомить с ним... Пускай поблудит еще немного перед смертью.
- Мой бог! - с жаром всплеснула руками Катерина. - О, это было бы для меня благодеянием с вашей стороны! Какое счастье!
- А с меня была бы снята одна из тяжелых обязанностей в отношении вас, фрау.
Он и она застыли в радостном объятии: сговорились! Роде будет жить.
В это время в дом вошла Гертруда.
Она в смущении остановилась на пороге при виде объятий матери. (Для нее это не было новостью.)
- Я думала, что вы уже ушли, - сказала она Штадену.
- Да, Гертруда, я ухожу... Завтра я опять приду к вам...
- А после того Генрих к нам будет приходить только через день... весело произнесла мать.
Гертруда проводила Генриха в сени, шепнув:
- Не понимаю!.. Что случилось?!
- Послезавтра вам станет все ясно, фрейлен.
По дороге к себе домой Штаден мысленно ругал Эберфельда: "Ах, болтун, болтун! А еще немец!" Как же так он решился выдать этой ливонской жабе тайну его, Генриха Штадена? Правда, и она немка, и она ненавидит русских, но она баба... тетка... дура... кровопийца!.. Легко сказать - целых три месяца уж она его терзает своей гнусной любовью! Если бы не Гертруда, никогда бы его нога-то не была в ее доме! Надо во что бы то ни стало временно сохранить жизнь подлецу Роде и свести его с этой ливонской скалой! Пускай!..
На улицах было безлюдно, чему весьма обрадовался Штаден. Не хотелось ему ни с кем встречаться. В душе остался неприятный осадок. Вот так день рождения!
"Да и сам я... тоже - болтун! На кой бес понадобилось мне рассказывать ей про свои замыслы против русских?"
Генрих Штаден теперь горько раскаивался в этом. Думал, что это пройдет так, незаметно, а вышло совсем не так просто. Да, если теперь и сдохнет разбойник Роде, эта бешеная корова, чего доброго, донесет, из мести, царю на него, на Штадена! Бабы в подобных случаях голову теряют... Пускай бродяга поживет! Черт с ним! Пускай разобьет свой дурацкий лоб об эту бочку! Об эту ливонскую тумбу.
"Надо быть осторожным!" - твердо решил Штаден, подходя к своему дому.
"В немце должны быть две души, когда он находится на службе у московитского царя, - размышлял Штаден. - В Московии надо как можно больше угождать царю и его любимым вельможам, славословить их на всех перекрестках, а о литовских, польских, ливонских и прочих посулах пока забыть. Ругать надо шведов, Польшу! Пока!.. Пускай даже у московских голубей не будет никаких неприязненных чувств к немцам!.."