— Вот так-то! — сказал на прощание довольный бургомистр и вышел, оставив меня в камере с полуразложившимся трупом.
Мне не оставалось ничего другого, как лежать и размышлять. Жаль, разумеется, что влип так глупо. Хотя был во всем этом и плюс: если бы не господин Лабстерман, Эльза могла бы сыпануть какой-нибудь яд. Спасибо тебе, сволочь старая… Зацепила меня лишь фраза о том, что я один из многих любовников Уты. Правда? Или — желание еще разок меня унизить? Если так, то у бургомистра получилось.
А все же бургомистр наивен, как малое дитя. Клюнуть на пустое обещание… Герцог Фалькенштайн не лишал своего сына ни герба, ни дворянства, потому что это сделал за него имперский суд. Более того — Кнут Угалант (такое имя носил тогда зять бургомистра, а вовсе не «фон Фалькенштайн») был заочно приговорен к смертной казни. Да и герцог не собирался ставить своего бастарда во главе покоренного города. Для этого у него найдется вассал, довольствующийся должностью управителя. Титул бургграфа прекрасно вписывался в полный титул будущего короля. Лабстерман же повел себя как деревенский дурачок: увидел яркое стеклышко и решил, что это солнце!
«Дурак ты, господин бургомистр, — подумал я, оглядывая еще раз свое узилище. — Нужно было меня сразу убивать… Но коли не убил, пеняй на себя! Я же все равно выберусь!»