Не упомню — в который раз за вечер я набрал полную грудь воздуха и медленно посчитал до десяти… Когда выдохнул, начал говорить:
— Эти люди — наша регулярная армия. Я нисколько не сомневаюсь, что каждый из вас готов умереть за свободу Ульбурга и за ваши вольности. Любой сумеет лить горячую смолу, сталкивать лестницы, стрелять из арбалета, а если доведется — драться на стенах с врагом. Но есть ли у вас боевые отряды, способные сделать вылазки? Где мы возьмем резерв в случае прорыва?
— Простите, а зачем делать вылазки? — высунулся обер-мастер из гильдии ткачей.
Видимо пожалев меня, ответил сам первый бургомистр:
— Мэтр Вебер, если Фалькенштайн установит осадную башню, иначе как вылазкой ее не уничтожить…
Ткач не понял, что такое «осадная башня», но признаваться в этом не захотел. Ничего, еще успеет насмотреться.
— Кстати, господин бургомистр, — поинтересовался я, — сколько у нас арбалетов, катапульт, баллист?
Лабстерман перевел взгляд на бывшего капитана стражи, а теперь моего первого заместителя.
— Арбалетов — с десяток. Вроде бы в оружейке лежало именно столько… — с запинкой ответил Густав. — Катапульт и баллист — ни одной, это точно.
— Вот так… — вздохнул я. — А нам нужно не менее сотни арбалетов, потому что лучников в Ульбурге, скорее всего, нет. Катапульт и баллист — хотя бы по одной. Сколько арбалетов могут сделать оружейники?
— Получается, что, помимо ремонта ворот и моста, оружейники должны делать еще и арбалеты? — недовольно пробурчал старшина оружейников, скорчив кислую гримасу.
— Мэтр Лаброз, — утешил его бургомистр. — Ваш цех получит за каждый арбалет плату из городской казны. Или же эта сумма будет снижена вам при учете налогов.
Взгляд оружейника сразу потеплел:
— Можем сделать… по два арбалета в день. Только…
— Что — только? — насторожился я.
— Если вы объясните — как делать эти арбалеты…
Глава четвертая
СТАРЫЕ ДРУЗЬЯ И НОВЫЕ ВРАГИ…
Любая улочка обязательно приведет на торговую площадь. Ульбург не исключение.
Говорят, торжище основано еще во времена Старой империи, когда биремы и триремы везли сюда рабов, вино и золото… Я нигде раньше не видел такого: рынок располагался внутри длинной галереи, упирающейся в круглую площадь за высоким каменным барьером. Возможно, так оно и было, хотя галерея больше напоминала переход, по которому когда-то гнали на арену гладиаторов и хищных зверей…
Подходы к рынку были плотно засижены городской швалью: мелкие торговцы, не имеющие постоянного места, пытались продать ворованную рухлядь; зазывалы, предлагающие посетить петушиные бои и тараканьи бега; менялы, способные обменять петушиные шпоры на фартинги… Ну а как же без нищих и воров? Причем чаще всего было не очень понятно — кто нищий, а кто вор? Или и то и другое сразу.