«Гнедого нет, он бы посмеялся! Я — стратег…» — усмехнулся я и, напустив на себя загадочно-торжественный вид, как и подобает «стратегу», поинтересовался:
— Поэтому решил убрать препятствие с дороги?
— Да, — кивнул Прокопий. — Теперь я понял, что две с половиной тысячи талеров — это очень мало. К сожалению, я располагаю только тремя тысячами, но готов написать расписку от имени империи еще на пять тысяч талеров. Или на тысячу золотых солидов.
— Между Восточной империей и будущим королевством лежит с тысячу миль. Какой смысл герцогу становиться сюзереном императора?
— Для нас важен сам прецедент, — высокомерно объяснил Зарий. — Империи неважно, сколько миль разделяют ее владения!
«Ай да герцог, — подумал я. — Он получает корону отделавшись присягой, которая не будет ничего стоить!»
— Я пришел не один, — вдруг злорадно улыбнулся епарх. — У моих людей строжайший приказ — если я не выйду к ним в течение часа, они должны ворваться в гостиницу. Теперь ты можешь меня убить… — добавил он, закрывая глаза.
— Убивать? — удивился я. — Зачем?
Я разрезал веревки и показал Прокопию на груду его одежды. Епарх неуверенно пошевелил затекшими руками и стал одеваться, озадаченный моим миролюбием.
— Кстати, сколько там людей? — задал я непраздный вопрос.
— Пятеро, — буркнул он, пытаясь залезть в слипшиеся штанины. Потом поинтересовался: — Ты хочешь убить меня во дворе, чтобы не тащить тело по лестнице? Но учти — мои люди уже в гостинице. Если я выйду, то прикажу им уйти.
Прокопий Зарий прислушался. Сверху не доносилось ни звука — ни женских криков, ни шума выламываемых дверей. Только с улицы послышалось что-то похожее на человеческий выкрик и ржание…
— Пойдем, — пихнул я епарха. — Посмотрим, остался ли кто-нибудь живой.
То, что предстало изумленному до ужаса взору епарха и моему, более привычному, глазу: Гневко, деловито перетаскивавший в конюшню безжизненное тело одного из людей Прокопия.
Во дворе, в лужах крови, лежало еще двое, уже мертвые.
— Ты не мог аккуратнее? — укорил я гнедого.
Дать достойный ответ ему помешала занятая пасть, а копыта к переноске тел не приспособлены…
— Ладно, оставь, — махнул я рукой, и конь радостно выплюнул кусок плаща, за который тащил тело в конюшню. — А вообще, молодец, — похвалил я друга.
— И-и-го! — согласился конь, а потом показал на конюшню: — Гы-го-го! — намекая, что ежели прятать не нужно, так и ему такие соседи ни к чему.
Осмотрев тела — два в конюшне и три во дворе, обнаружил, что убитых только двое. Гневко — дисциплинированный парень. Сказано, постарайся не убивать, он и старался…