Дело дошло до того, что его хотели выгнать. Но за него вступился один из педагогов.
— В шалостях Саши нет злости, скорее есть выдумка, изобретательность. У него избыток энергии. Таким ребятам надо давать интересные и трудные поручения, чтобы занять их.
Этот человек потом сказал Саше:
— Я, брат, за тебя поручился. Если ты человеком не станешь — опозоришь меня на всю жизнь.
И потом уже, когда Саша заканчивал ученье, когда проходил военную службу на Балтфлоте, когда учился на курсах механизаторов и работал в колхозе, он неизменно помнил этого человека, поддержка и доверие которого сделали больше, чем все выговоры, наказания и назидательные беседы.
2
Ильхам работал теперь на переоборудованном станке, заготовляя запасные части. Однажды его вызвал Соловьёв. С добродушной улыбкой глядя на обеспокоенного парня, директор спросил:
— Ты посылал письмо в Баку? На свой завод?
— Посылал, — и, словно оправдываясь, Ильхам торопливо пояснил: — когда мы получили из Баку инструменты, я подумал — завод нам и с водой поможет, то есть с бурильным оборудованием… Вот и написал. Только никому не сказал — боялся, что вдруг ничего не получится.
— Получилось! — рассмеялся Соловьёв. — Вот почитай ответ.
Писал начальник цеха, в котором когда-то работал Ильхам. Он сообщал, что комсомольцы завода за счёт внутренних резервов изготовили бурильное оборудование и выслали его в совхоз. Рабочие завода благодарили коллектив совхоза за ударную работу и желали успеха.
Соловьёв пожал руку Ильхаму:
— Спасибо тебе! Ты нас просто выручил. Когда ещё наше управление соберётся решить этот вопрос.
— За что ж спасибо, Игнат Фёдорович? Дело-то наше, общее…
Когда оборудование привезли из Иртыша, бурение поручили уста Мейраму. В помощники он взял Ильхама, предупредив его:
— Имей в виду — здесь не. Баку. Я думаю, нефтяные скажины бурить легче, чем в степи искать воду.
— Понадобится, так и сто колодцев выроем. Лишь бы вода нашлась.
Уста Мейрам был прав. После того как добирались до водоносного слоя, оказывалось, что вода либо солёная, либо её очень мало. Но времени оставалось в обрез и работали не переставая. Ильхам всё время находился у скважины, не замечая, что делается вокруг. Когда темнело, зажигали фонари на переносных шестах. Только при их свете долго работать было нельзя. Начинали болеть глаза, натруженные за день. Уста Мейрам подходил, клал руку на плечо и говорил:
— Хватит, сынок… Завтра…
И вот однажды старый мастер, прислушиваясь к шуму долота в скважине, вдруг радостно прошептал:
— Вода! Вода шумит! — и тут же крикнул: — Насос!