Саша покуривал. Тогжан переплетала косички, а Тося в беспокойстве вставала и всматривалась в темноту, когда пропадал луч, — это агрегат делал поворот в конце поля.
— Жарко им, — сказала Тося, — голова, наверное, гудит. Воды нужно холодной.
— Я привёз, — сказал Саша, — целый бидон. Прямо из «Родника Ильхама». Специально для них.
— Вот это хорошо: как будто бы Ильхам их благодарит, — заметила Тогжан.
— Жаль, что нет «Источника Геярчин», — вздохнула Тося, — я тоже привезла бы.
— Ничего, Ильхам за двоих поблагодарит, — усмехнулся Саша.
— Ты вот шутишь, а ведь это правда! — сердито бросила Тося.
— Конечно, правда, что я — не знаю?
— Нет, не знаешь… Где тебе!.. Разве ты знаешь, как они любят друг друга?
— А как они любят? — неожиданно спросила Тогжан.
Тося, пристально посмотрев на Сашу, заговорила страстно, будто не о Геярчин, а о себе:
— Не знаю, как Ильхам её любит, а про неё всё знаю. Знаю, почему он ей нравится, — и, опять взглянув на Сашу, пояснила: — Ведь он парень заметный и собой ничего, рослый, широкоплечий.
— Какой же Ильхам рослый? — удивилась Тогжан. — Он очень крепкий. Вот Саша рослый — это правда.
— Не в этом дело, — жарко заговорила Тося. — Он ведь хороший, настоящий. Очень принципиальный. И.всегда чем-то занят. О других думает… Геярчин любит его. Только сказать боится. Понимаете?
— Почему же она боится? — недоумевающе спросил Саша.
— А вдруг он её не любит?!
— Ну, это всем ясно, что любит, — сказала Тогжан.
— Не в этом дело… Она боится, что он такой особенный, такой замечательный, а она…
— Да разве она плохая? — воскликнул Саша, совершенно сбитый с толку. — Она замечательная!
— Так ведь он-то не знает, что она его любит! А она очень хочет быть достойной его! Чтоб у них настоящая любовь была, а не просто так…
— Тосенька, а ты здорово про любовь говоришь: кого угодно сагитируешь! — пошутил Саша.
— Ты всё про одно и то же: сагитировать! — чуть обиженно ответила Тося. — Ему про любовь, а он про агитработу!
— Настоящая любовь — это агитация за хорошую жизнь, — не сдавался Саша.
— А ты сам-то знаешь, что такое любовь? Только выводы делаешь, теорию разводишь.
— Ты, Тося, стала какая-то другая. Просто не узнаю тебя!
— Какая была, такая и есть! Посмотри внимательней, может, ещё чего скажешь: была, дескать, курносая, а теперь ничего — выправилась!
— А чего ты сердишься? Чем я тебя обидел?
Тогжан, улыбавшаяся в темноте, давно поняла, почему с такой страстностью Тося говорила о любви. Опасаясь, что Саша может ненароком действительно обидеть Тосю, не подозревая о её чувствах, Тогжан примирительно сказала: