А Геярчин… Нельзя сказать, что ей неприятно было слушать горячие признания Асада и его галантные комплименты: ведь от Ильхама такого не дождёшься!.. Но приветливой с Асадом она была лишь потому, что он казался ей слабее, беспомощней остальных, и ей хотелось помочь ему стать настоящим человеком. Ребята смеялись над Асадом, и у них были к тому веские основания. Но нельзя же отталкивать человека только потому, что он не привык к трудностям! Это не по-товарищески. Не по-комсомольски. И надо всем коллективом бороться за Асада!
Так полагала Геярчин. А в самом тайном уголке её души жило ещё лукавое желание: дружбой с Асадом оградить себя от любви Ильхама. Она избегала откровенного разговора с Ильхамом и всячески старалась отдалить его. Заметив, как хмурится Ильхам, когда она говорит при нём об Асаде, Геярчин всё чаще стала упоминать это имя. Ильхам каждый раз хмурился, и решительного объяснения не получалось, а Геярчин только этого и надо было, она облегчённо вздыхала: пронесло!..
Ильхам и Асад стали особенно докучать ей после того, как уста Мейрам поручил Геярчин, до того работавшей сварщицей, заведование инструментальной.
5
Это был тяжёлый разговор и для старого уста Мейрама и для Геярчин.
Позвав девушку в свою каморку, старик повёл речь издалека:
— Не скучаешь по Баку, дочка?
— Вот уж нет! — фыркнула Геярчин. — Тут некогда скучать. И потом… — она приложила руку к сердцу, — Баку, он у меня вот где. Он всегда со мной.
— Э, доченька, это всё красивые слова, — с ласковой, понимающей улыбкой сказал уста Мейрам. — Нельзя не любить родной дом. Нельзя о нём не тосковать…
— Я комсомолка, Мейрам-ата!
— А разве у комсомольца нет родного очага?.. Но я, дочка, за то и люблю вас, что скучаете вы по родным местам, а виду не подаёте. Тебе ведь нелегко было расстаться с Баку, с родными… А ты рассталась и приехала к нам, в степь…
— Ой, Мейрам-ата, у меня голова может закружиться от ваших похвал!
— Почему не похвалить, если есть за что похвалить? Я давно на тебя смотрю, дочка. Ты решительная девушка. Решительная, старательная, работящая… — уста Мейрам почему-то вздохнул. — Вот, дочка, я и хочу, чтобы ты у меня заведовала инструменталкой.
Геярчин даже встала со стула, так её удивило и обидело предложение уста Мейрама:
— Мне заведовать инструменталкой?..
— Садись, садись, дочка. Ай, какие у тебя большие глаза!.. Почему ты так удивилась моим словам?.. Инструменталка у нас слабое место, а работа там важная. Интересная. — Уста Мейрам попытался вспомнить, что ещё говорил ему Соловьёв, когда предложил должность заведующего мастерской, но, так и не вспомнив, продолжал: — Ты у нас лучшая работница.